От любви не убежать

Кит отодвинула картонку и достала из тайника прозрачные пленки. Рейс чуть не задохнулся от ликования. Теперь им поверят. Он может уходить, и Кит сама в состоянии все уладить. А он — он может возвращаться… Куда? К прежней жизни в бегах, когда ты «ложишься на дно» и ждешь, пока новая волна шторма не выбросит тебя на поверхность? Только на этот раз твое жалкое существование будет страшным, потому что рядом не будет Кит.

— Ты убийца не больше, чем я, Рейс, — тихо сказала девушка. — И это вынуждены будут признать все. Мы заставим их раскрыть глаза и признать очевидность.

Ее вера в торжество справедливости была такой искренней, такой заразительной, что он почти поверил в это. Но, окинув взглядом хаос, творящийся в его комнате, вспомнив прошедшую ночь, он похоронил в себе последнюю надежду. Его ничего не интересовало в этой жизни, значение имела одна Кит, без которой жизнь Рейса превращалась в ад.

Еще несколько драгоценных секунд Рейс, сжимая девушку в объятиях, наслаждаясь, ее близостью, а затем с острой мукой, равной которой никогда не испытывал, он отпустил Кит. Мысленно попрощавшись с ней, Рейс как бы заново начал возводить вокруг себя стены, которые усилиями Кит оказались за эти дни разрушенными. Отгораживаясь от нее и всего мира, он медленно подошел к телефону.

Тяжелое лязганье двери в тюремную камеру… Пожалуй, это один из самых характерных и запоминающихся звуков в мире, подумал Рейс. Впервые услышав его, — а произошло это на рассвете, когда он измученный и еле стоящий на ногах, был препровожден в камеру, — Рейс поразился, что стук закрывающейся тюремной двери оказался менее грозным и громким, чем это виделось ему в ночных кошмарах.

От момента схватки с бандитами до прихода в камеру прошло несколько часов. Прибывший на звонок помощник шерифа мгновенно оценил открывшуюся перед ним картину и без промедления вызвал по рации Харва Брукса.

— Предоставь мне говорить с ним, — тихо шепнула Кит, когда приехал высокий начальник.

И Рейс позволил ей все объяснить, потому что каждая прошедшая секунда позволяла ему собраться при прощании.

— Тебе не помешал бы врач, сынок, — это были единственные слова, которые бросил Рейсу шериф, внимательно изучив его разбитое лицо.

Рейс молча кивнул головой.

— Отлично! Сэм, уведи этих двух, — Харв указал на Уитни и Лена, — отсюда и не спускай с них глаз, пока я не выясню, что, собственно, здесь произошло.

Помощник кивнул, и Брукс повернулся к Киту и Рейсу.

— Вы не возражаете, если мы переберемся в кабинет? Я думаю, мне предстоит выслушать длинный рассказ?

Как и предполагал Рейс, фамилия Кэмрун придала веса происходящему, и, оказавшись в своем кабинете, шериф внимательно выслушал историю, которую поведала ему Кит. Через лупу он проглядел негативы, и все время что-то писал в блокноте по мере того, как Кит излагала версию происходящего, начиная с того дня, как Рейс спас ее от обрушившейся ветки. По понятным причинам о некоторых подробностях она умолчала.

В течение ее рассказа Брукс несколько раз бросал холодный взгляд на Рейса, и тот понял, что шериф опознал в нем неуловимого воришку, потревожившего в последнее время покой местных жителей.

Когда Кит закончила, наступила очередь Рейса. Его рассказ оказался более обширным: некоторые технические подробности, судя по всему, ставили шерифа в тупик, но Харв, не проронив ни слова, выслушал все до конца. Только после этого, сделав несколько пометок и покрутив в руке ручку, шериф поднял голову.

— Из всего услышанного мне остался непонятным один момент.

Все, подумал Рейс.

— Почему, — спросил он, откидываясь в кресле, — вы сразу не пошли к нам?

Рейс почувствовал, как замерла Кит, испуганно уставившись на них обоих. Ему захотелось коснуться ее, успокоить, но он не посмел. Сейчас он приучал себя к жизни без нее, а потому не мог позволять себе расслабиться. Тяжело вздохнув, он смело встретил взгляд шерифа.

— Уверен, что у вас были на то причины, — продолжил Харв, не спуская глаз с Рейса. — И мне бы очень хотелось узнать о них.

Рейс закрыл глаза и до боли в пальцах сжал подлокотники кресла. Затем, смотря перед собой, он ровным, безжизненным голосом поведал ему свою историю.

Жестикулируя во время рассказа, Рейс машинально поднял руку, забыв, что наручные часы вместе с ремнем, ножом и ботинками конфискованы. Он пытался акцентировать внимание шерифа, что все это произошло очень давно. А, в общем-то, какая разница, когда это случилось… Он устало опустил руку.

Единственная вещь, доставшаяся ему от отца, настоящего отца, был нож, случайно оказавшийся тогда в кармане. С той страшной ночи он бережно хранил его в память о доме. Теперь его отобрали, как, впрочем, и ботинки, словно подчеркивая, что такая обувь для прогулок в лесу, в поле, в горах — одним словом на воле — ему уже не понадобится,

Рейс пытался убедить себя, что испытывает огромное облегчение, сообщив шерифу все о себе, поскольку он был уверен, что находится в розыске в Айове в связи с обвинением в убийстве Генри Литтона. Увы, спокойствие покинуло его, как только увели Кит.