От любви не убежишь

– Лучше здесь – и природа, и чебуреки, и конкурентов никаких, – посоветовал Саша, они уже подъезжали к Дому Культуры. Местный ДК представлял собой всплеск безумной фантазии архитектора. К розового цвета квадратной коробке кто-то догадался приделать колонны, выдвинув вперед крышу. Сегодня эти колонны задекорировали зеленой тканью и обвили искусственными цветами с большими белыми бутонами. Над входом умудрились повесить венок из тех же пластмассовых растений. В фойе сидел баянист Вася с ложкарями, они куда—то не донесли лавку, уселись на ней же отдохнуть и оживленно обсуждали захватчиков из областной филармонии. Актовый зал действительно был заполнен посторонними людьми разного возраста и музыкальными инструментами. По сцене бродили два странных человека, всем видом демонстрируя муки творчества. Во всех свободных помещениях полным ходом шли репетиции, даже в комнате где находился кружок лепки из пластилина, два чтеца по очереди декламировали друг другу стихи.

– Марина Шаронова? – окликнула девушку тетка в цветастом платье, крепко державшая за руку пухлого подростка лет тринадцати.

– Извините, мы знакомы? – удивилась Маринка.

– Нет, не имею чести знать, – отрезала тетка. – Мне на вас показали как на организатора концерта, я привезла сынулю, а нам не разрешают исполнить песню, решайте вопрос, иначе буду жаловаться!

– А чем нас готов порадовать сынуля? – поинтересовалась Марина. Подросток прокричал частушку, Маринка поняла, что порадовать сынуля готов полным отсутствием голоса и слуха.

– Талантище! – воскликнула она. – Выступит во втором отделении с дуэтом ложкарей, скажите Марина распорядилась.

Тетка принялась рассыпаться в благодарностях, к Маринкиному облегчению от жарких объятий цветастого платья ее спас Перелыгин.

– Мариночка, как ты вовремя! – обрадовался директор. – У нас здесь вовсю подготовка идет. За банкет не беспокоюсь, там Французский повар руководит, с концертной частью тоже все в порядке, сначала идут народные песни, как просил уважаемый Антуан, потом арии из Садко и Князя Игоря, танцы и остальной фольклор. Плохо только свои обиделись, ну ничего простят.

– Кто обиделся? – не поняла Марина.

– Ну, наши участники самодеятельности, они же не выступают, – сморщился Перелыгин.

– Как это не выступают, – возмущенно спросила Марина. – Пусть примут участие в концерте, зачем людей обижать, среди областных затеряются, французы всё равно не поймут.

– Хорошая мысль, – согласился Дмитрий Михайлович. – Так и сделаем, кому они помешают. Я, Марина, всю ночь не спал, волновался. До сих пор не верится, что всё так хорошо сложилось, как к нам такого человека вовремя занесло. Перелыгин задумался и вдруг сказал:

– Может в честь него какую улицу назвать? Жаль у нас род дом закрыли, попросил бы всем родившимся сегодня мальчикам, за материальное поощрение, дать имя Антуан!

– Не переживайте, – ответила Марина. – Сашка сказал у бабки коза трех козлят принесла. Попросите, пусть назовут Антуан, Николя и Мишель, потом французу лично представим, пусть радуется. А насчет улицы, ну, как-то слишком.

– Может ему какой подарок преподнести? – неуверенно спросил Перелыгин. – Только, что мы такому человеку подарить можем.

– Можно портрет нарисовать, – предложила Марина. – И вручить на прощание.

– Вряд ли он позировать согласится, – вздохнул Михалыч. – Да и рисовать не кому.

– Я могу, – как можно убедительней сказала Марина. – И позировать не надо, обеспечьте ватманом и гуашью, по памяти нарисую.

– А ты сможешь? – засомневался Перелыгин. – Осталось чуть больше недели.

– Конечно смогу, – усмехнулась Марина. – За образец возьму эпизод из фильма Двенадцать стульев, там герой сеятеля рисовал.

– Хороший фильм, – согласился Дмитрий Михайлович. Марина извинилась и пошла вносить изменения в программу концерта. К народным песням прикреплялся баянист Василий, к оперным ариям ложкари.

– Остальные пойдут на разогрев, развлечем по полной, – подумала она. В подготовительной суматохе время пролетело быстро. Зрительный зал начал заполнятся приглашенными гостями, последним прибыл Антуан и сопровождающие его кризис менеджеры.

Глава 8

Марина смотрела как Перелыгин ведет французов на приготовленные для них места. Антуан окинув зал взглядом, склонился к Дмитрию Михайлычу, спросил о чем-то, тот показал рукой в сторону сцены. Девушка стоявшая за плотным занавесом невольно отшатнулась, она прекрасно понимала, что её из зала увидеть невозможно, но всё равно стало не по себе. Маринка попятилась и начала пробираться со сцены к выходу через склад старых декораций, у сваленных в кучу фанерных яблонь, переминаясь с ноги на ногу, шушукались ложкари. Она хотела спросить, что случилось, но не успела, из-за двери с надписью Служебный вход появился Саша, отдал ложкарям большой пакет, сказал:

– Надеюсь подойдет, смотрите аккуратнее, – и повернулся к Марине. – Марин, там тебя Федоровна искала, ты её еще не видела? – спросил он.