От любви

Оставшись наедине с собой, я быстро поняла, что Адам не вернется — не станет посягать на мою самостоятельность, которую сам позволил. Пользуясь моментом, я взялась за мочалку и начала себя намыливать. Запах камеры, кажется, пропитал меня насквозь, въелся в волосы, в кожу. Я старалась не думать почему муж вдруг проявил заботу… Это вовсе не обнадеживало, а напротив настораживало! Как затишье перед бурей.

Хорошенько вымывшись, я едва поборолась с желанием немного полежать в теплой ванне. В глаза, словно песка насыпали — хотелось закрыть их и больше не открывать. Но внутри собралось колкое, давящее чувство, что хозяин дома ждет меня. Что ночь просто так не закончится.

Однако когда я, обернувшись в полотенце, вышла в спальню, мой муж уже лежал в постели. Положив руку под голову, с закрытыми глазами и укрытый по пояс.

Чувство облегчения тут же пронеслось стрелой по телу. Но в то же время непрошенная мысль промелькнула в голове: он ведь искал меня почти всю ночь… Хотя мог бы поручить заботу своим людям.

Тихонько обойдя кровать, я приподняла одеяло, и на секунду замявшись, нехотя стянула с себя полотенце. Улегшись на подушку, коснулась взглядом профиля мужа. Задумалась отчего-то, но затем решительно отвернулась от него на другой бок.

Глаза устремились на шторы, пылающие от утреннего света, и внутри пронеслась досада. Из-за того, что я снова здесь… Что решилась на такую нелепую попытку сбежать, а теперь должна буду встретиться с последствиями.

Сглотнув комок в горле, я только позволила векам сомкнуться, как вдруг услышала:

— Больше никогда так не делай.

Жар пронесся по позвоночнику. Я резко открыла глаза и затаила дыхание. Разволновалась в ожидании того, что муж потребует от меня ответа, тогда как язык прилип к небу. Однако он больше не сказал ни слова.

* * *

Робкий стук заставил меня проснуться, когда часы показывали почти два, а в комнату через шторы заходил свет глубокого дня.

— Мариям, просыпайтесь! Обед уже ждет вас.

Резко приподнявшись, я сонно уставилась на пустую подушку рядом, затем на дверь.

— Мариям? — напомнила о себе Луиза спустя долгую паузу.

Чувствуя себя ужасно разбитой, я потерла ладонями лицо и без настроения отозвалась:

— Я не хочу есть!

— Но… Нужно обязательно, чтобы принять лекарства!

Раздраженно нахмурившись, я вернула голову на подушку и тягостно произнесла:

— Не хочу я ничего…

Все казалось таким бессмысленным, ненужным! Внутри грузом повис вчерашний день, который обернулся для меня полным провалом. Нелепым, глупым, бесполезным и даже губительным…

— Мариям?..

— Оставьте меня в покое, — хныкнула я, замотав головой. Затем громко сообщила: — Я буду спать!

Мне показалось, что Луиза, наконец, восприняла мои слова и ушла. Однако внезапно дверь открылась, и она зашла в спальню, спокойно встретив мой возмущенный взгляд.

— Простите. Вам непременно нужно принять лекарства. Кроме того к вам только что приехала гостья, — неожиданно сказала женщина. — Мне что-то передать ей?

— Что?..

— Я могу сказать, что вы плохо себя чувствуете и не спуститесь, — невозмутимо предложила Луиза. — Но поесть вам все равно придется, так что я принесу обед сюда.

Я оторопело смотрела на нее целых несколько секунд. Затем будто очнувшись взволнованно воскликнула:

— Нет! Я… Я спущусь.

20

Я собралась за минуты. Хотя внутри почти не было никакой уверенности, сердце колотилось в груди как ненормальное от волнения. Луиза едва поспевала за моим шагом и наверняка полагала, что сперва уведет меня в столовую, но я даже не думала о еде. Спускаясь по лестнице, я жадно высматривали посетителя в холле первого этажа.

Сойдя с последней ступени, я озадаченно застыла. Через пару мгновений задела взглядом открытые двери зала и поспешила туда, будто почувствовав. И действительно скоро разглядела кого-то на софе, сидевшего спиной ко мне.

Услышав шаги, Адина заметно встрепенулась, глянула назад и тут же поднялась. Встретившись с ней взглядом, я резко замерла, словно от растерянности. Словно до последнего не верила, а теперь не знала как вести себя. Она тоже застыла в сомнениях. Но мгновение нерешительности испарилось, и мы одновременно двинулись навстречу друг другу.

Помнила ли я, что это моя мать или нет — было не важно. Будто на инстинктах я всем своим существом потянулась к этой женщине и обняла ее так же крепко как она меня. В теплых, надежных, знакомых объятиях, вдруг ощутила себя такой слабой и потерянной, что в груди защемило до слез. Чувство безопасности пробрало до глубины, позволяя мне открыться настолько, насколько желала душа. И уткнувшись в плечо Адины, я выплеснула беззвучным плачем все обиды, страхи и переживания, скопившиеся внутри.

Сама не ожидала от себя такой реакции, поэтому была очень смущена, но остановиться не могла. А мама все гладила меня и успокаивала:

— Тише, моя девочка. Я здесь, я рядом. Поплачь, моя хорошая. Плачь, пока твое сердце не успокоится.

В какой-то момент она подняла мое лицо, и стала вытирать слезы как маленькой.