От Лондона до Ледисмита

Сэр Редверс Буллер принял крайние меры, назначив полковника Торникрофта на временную должность бригадного генерала, командующего войсками на вершине Спион Коп. Императорской легкой пехоте, Мидлсекскому полку, а затем Сомерсетцам из бригады Тальбота Коука было приказано подкрепить оборону, но генерал Коук получил приказ оставаться у подножия холма, чтобы сражением по-прежнему руководил лучший командир.

Буры продолжали атаку, сопровождая бомбардировку холма плотным ружейным огнем, и около половины девятого положение стало критическим. Войска были почти полностью вытеснены с основного плато, и бурам удалось вновь занять некоторые из траншей. Едва удалось предотвратить страшную катастрофу. Около двадцати человек в одной из захваченных траншей прекратили сопротивление, подняли руки и закричали, что они сдаются. К этому месту бросился полковник Торникрофт (высокий рост делал его приметной фигурой), с самого рассвета сражавшийся в передних рядах. Буры, собиравшиеся взять пленных, как при Николсонс Нек, были уже в тридцати ярдах. Торникрофт крикнул их командиру:

— «Убирайся к черту! Я командую на этом холме и не позволяю сдаваться. Продолжайте стрелять».

Те стали стрелять и положили многих. Оставшиеся в живых, вместе со всеми остальными, кто был на этом рубеже, отбежали на 200 ярдов, были перестроены своим неукротимым командиром и контратаковали при поддержек двух рот Мидлсекского полка; все утраченные позиции были возвращены и удерживались до наступления ночи. Никакие слова не [415] опишут то доблестное терпение, с которым английские полки — а они все были англичанами — в течение нескольких долгих часов выдерживали адский огонь. Солдат мучила жажда, и хотя вода была рядом, бой, который шел на такой короткой дистанции и был столь яростным, не давал им ни секунды передышки. Но ничто не могло ослабить упорства и энергии защитников — когда опустилась ночь, британцы все еще удерживали холм.

Мы сходили с ума от того, что приходится сидеть без дела в лагере и наблюдать страшный обстрел, которому подвергается захваченная позиция на холме, и около четырех часов я вместе с капитаном Р. Бруком 7-го гусарского полка поехал на Спион Коп, чтобы посмотреть, какова же реальная ситуация. Я уже успел немного послужить, а у капитана Брука на счету было гораздо больше сражений, чем у других офицеров в последние годы. Ситуация произвела на нас такое впечатление, что мы решили отправиться к сэру Чарльзу Уоррену и рассказать ему о том, что видели. Бой шел на такой короткой дистанции, что не было возможности послать генералу соответствующие рапорты, поэтому он выслушал нас с большим вниманием и терпением. Было ясно одно: если ночью не удастся соорудить надежное и эффективное укрытие и втащить пушки на вершину холма, чтобы противопоставить их артиллерии буров, еще одного такого дня пехота не выдержит.

Вопрос был в том, можно ли доставить пушки на холм, а если можно, смогут ли войска удержаться? Артиллерийские офицеры осмотрели путь и сказали «нет» — пушки, даже если удастся дотащить их до вершины, немедленно будут выведены из строя вражескими снарядами.

Был созван еще один неформальный военный совет. Сэр Чарльз Уоррен хотел знать мнение полковника Торникрофта. Я был послан, чтобы переговорить с ним. Стояла непроглядная тьма. Каменистая и неровная дорога была безнадежно забита санитарными вагонами, отставшими солдатами и ранеными. Мне вскоре пришлось спешиться и я полез наверх, повсюду натыкаясь на потоки людей, извивавшиеся вдоль почти отвесных склонов горы. Наверху время от времени раздавались ружейные выстрелы. Остался только один цельный батальон — Дорсетцы. Все остальные были перемешаны. Офицеры собирали отдельные [416] взводы, роты и полуроты; там и сям формировались более крупные единицы, но не было никакой возможности ухватить в темноте кого-либо или что-либо. Темнота и пересеченная местность всех парализовали.

Я нашел полковника Торникрофта на вершине горы. Он сидел на земле, окруженный полком, который он взрастил, людьми, которые сражались за него как львы и следовали за ним как собаки. Я объяснил ему ситуацию, как мне велели, и как я сам ее понимал. Морские орудия для этой попытки уже готовы, саперы и рабочие отряды находятся в пути с тысячами мешков с песком. Что он думает? Но решение уже было принято. Он не получал никаких посланий от генерала и не имел времени написать рапорт. Бой был слишком жарким, слишком близким. Поэтому, ничего не зная и не ожидая никаких пушек, он решил отступить. Вкратце он так изложил свою точку зрения:

— «Лучше шесть целых батальонов у подножия холма, чем зачистка поутру».

Затем мы спустились вниз, ведя следом свой арьергард, очень медленно и осторожно, и когда земля стала более ровной, полки, как прежде, стали строиться плотными рядами.