От Лубянки до Кремля

Воронежцы старшего поколения на всю жизнь запомнили этот визит вождя кубинской революции. Народ Кубы олицетворял тогда свободу, стойкость, проявленную в борьбе за независимость. В ту пору мы с воодушевлением пели популярную в то время песню на слова поэта Николая Добронравова: Куба — любовь моя! Остров зари багровой… Песня летит, над планетой звеня: «Куба — любовь моя!»

Во время визита на воронежскую землю Фидель Кастро оставил запись в Книге почетных гостей. А начинается она такими словами: «В героическом городе Воронеже делегация Коммунистической партии и правительства революционной Кубы встретила необычайный пример братства и любви…».

«…Меня назначили комендантом особняка, в котором остановился кубинский лидер, — вспоминал мой первый учитель полковник Владимир Георгиевич Гладких. — Помню, около полуночи я обходил дом с целью проверки. На втором этаже спал Фидель. Середина лета, адская жара, а он завалился на кровать в военной форме и теплых альпинистских ботинках! С офицерами спецслужб Острова свободы у нас сразу сложились нормальные отношения. В зале стоял теннисный стол, и мы часами гоняли шарик. Я к тому времени имел второй разряд по пинг-понгу и был чемпионом управления.

Однажды ночью неожиданно заскрипели деревянные половицы лестницы и к нам спустился заспанный Фидель. Неожиданно предложил сыграть с ним. Взяв в руки ракетку, я подошел к начальнику московской охраны Орлову: «Как играть? В поддавки?» Орлов улыбнулся и чуть слышно произнес: «Нет, сделай его!» И я выиграл. Фидель запсиховал и швырнул в меня ракетку через весь стол. Проигрывать кубинский лидер явно не любил…

За двое суток пребывания Кастро в Воронеже произошло только одно ЧП. Сын кубинского лидера Диас-Баларт не пришел ночевать. Мы хотели поднять тревогу, но кубинские охранники отговорили. Как они и предполагали, Диас ночевал в студенческом общежитии у какой-то девушки».

Визит неожиданно отменяется

8 декабря 1988 года в установленное время у нас все было готово к приему высокого советского гостя.

Улицы Гаваны были украшены флагами и транспарантами. Кубинцы приготовились приветствовать Генерального секретаря ЦК КПСС.

Неожиданным было то, что на трассах, в городе не было засилья портретов Фиделя Кастро, чаще встречались портреты Хосе Марти, Че Гевары, Камило Съенфуэгоса — одного из героев кубинской революции. Уже после победы Революции он погиб таинственной смертью, — управляемый им маленький двухмоторный самолет «Сесна-310» в конце октября 1959 года неожиданно исчез с экранов радаров и так не был найден.

Вечером седьмого в нашем коттедже на берегу моря, как это было заведено ежедневно в период подготовки визита, шло завершающее совещание представителей советской и кубинской охраны. Неожиданно, около 23 часов, раздался звонок по телефону правительственной связи. Из Нью-Йорка звонил Юрий Сергеевич Плеханов. Как всегда спокойным тихим голосом он поинтересовался, есть ли у меня возможность переговорить с ним минут через 5–10 по закрытой связи. Ничего не предвещало бури. Добравшись до советского посольства, я через несколько минут услышал голос Вячеслава Генералова. Он взволнованно спросил, сколько у меня в Гаване самолетов. Услышав, что в гаванском аэропорту находятся один пассажирский ИЛ-86-М, резервный, предназначенный для Горбачева, и 3 грузовых самолета ИЛ-76, он отдал приказ: «Через час резервный ИЛ должен вылететь в Нью-Йорк, а до девяти утра на Кубе не должно остаться никого из членов вашей группы. Дальнейшие указания получите в полете».

Я был потрясен. Для того чтобы отменить визит нужны уж очень весомые основания. Конечно, возникли самые разные черные мысли. Первое, естественно, что, возможно, произошло покушение на Горбачева. Я попросил Вячеслава хотя бы намекнуть, что случилось, но он только сухо повторил указания начальника Управления, предупредив, что об этом я не должен говорить кубинцам.

Смех и слезы. Первый рубеж охраны наших спецсамолетов составляла, как и везде, местная охрана — кубинцы! Можно ли в этом случае улететь, не поставив в известность кубинскую сторону?

Уже возвращаясь по длинной лестнице с пункта связи, я столкнулся с взбудораженным корреспондентом АПН, который и оповестил меня, о том, что произошла трагедия в Армении. В Спитаке — страшное землетрясение. Разрушены тысячи жилищ, погибли тысячи людей, старики, дети…

Резервный самолет, как и было приказано, вылетел ровно через час. Хотя было дано указание никому не сообщать о нашем отлете, я решил, что было бы, по меньшей мере, нечестно с моей стороны, если советский посол проснулся бы утром в полном неведении.

Советский посол Ю.В. Петров

Советским послом на Кубе в то время был Юрий Владимирович Петров, бывший секретарь Свердловского обкома КПСС, впоследствии — глава администрации президента Ельцина, ныне — председатель Российского общественного движения «Союз реалистов», сопредседатель Российского движения за новый социализм и др.

Этот человек не мог не вызывать огромного уважения, и у нас сложились очень добрые отношения, сохранившиеся и по сей день.