От магов древности до иллюзионистов наших дней

Шляпа, срываясь с головы, летает по воздуху. Ножницы портного поднимаются со стола, разделяются на две половинки, танцуют друг с другом и, вновь соединяясь, падают на стол. Белье, развешанное на веревке, оживает, каждый предмет обретает свою индивидуальность,

Сатирические миниатюры сменяются драматическими. А заключительная пантомима представляет собой фантастический балет летающих масок, олицетворяющих повседневную жизнь простых людей. И эти маски уничтожают зловещую маску войны.

Советские зрители могли видеть некоторые трюки «Черного театра» в чехословацком фильме «Вот придет кот».

Интересные мысли о перспективах развития чехословацкого иллюзионного искусства высказал пражский историк цирка Ян Брабец. «В эпоху развития кино и выдающихся достижений науки и техники, — пишет он, — традиционные фокусы принадлежат прошлому. Интерес к ним постепенно ослабевает. Но можно надеяться, что с помощью новых технических изобретений иллюзионное искусство снова достигнет славы прошлого столетия — в новых формах, с новым содержанием и в новом понимании».

Эволюцию чехословацкого иллюзионного искусства от примитивных трюков с волшебным фонарем до сюжетных новелл Мазакянов и Трнка и специально написанных пьес бывшей «Абракадабры», «Новой сцены чудес» и «Черного театра» естественно завершает своеобразное художественное явление — пражский театр «Латерна магика» («Волшебный фонарь»), дважды гастролировавший в Советском Союзе. Говоря об иллюзионном искусстве Чехословакии, нельзя пройти мимо него, так как сами руководители театра в программных заявлениях провозглашают себя преемниками вековых традиций иллюзионного искусства — фантоскопа Робертсона и феерий Мельеса. Мы со своей стороны считали бы уместным вспомнить здесь и более недавнего предка этого театра — Горация Гольдина, создавшего блистательное трюковое сочетание живого актера и его киноизображения на экране.

Все постановки театра «Латерна магика» основаны на этом принципе. Перед несколькими экранами, на которые одновременно проецируются различные фильмы, выступают живые актеры. Сочетание игры актеров с игрой их кинопартнеров дает возможность показать множество эффектных трюков. Например, в первой программе театра, подготовленной для Всемирной Брюссельской выставки, артистка-ведущая говорила по-французски, а ее кинодвойники — по-английски и по-немецки. После двух программ, носивших дивертисментный характер, театр показал оперу Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана». В этом спектакле сделана попытка подчинить найденные трюки единому сюжету и мысли.

Программа, с огромным успехом показанная в Брюсселе, начинается с проекции на киноэкране. Девушка идет по улице. Молодой человек догоняет ее и хочет остановить. Но девушка спешит. Вот она подходит к зданию театра, входит а артистическую уборную и выходит… с экрана на сцену, объявляя о начале спектакля. Молодой человек, догоняя ее, тоже входит на сцену (на экране) и, увидев на авансцене девушку, подзывает ее к себе. Девушка переходит с авансцены на экран, и молодой человек преподносит ей цветы.

Молодой человек на экране подходит к веревке, приводящей в движение занавес, тянет ее, и занавес раскрывается… не в кинофильме, а в действительности. Но за театральным занавесом оказывается не обычная декорация, а необозримое поле аэродрома, проецируемое киноаппаратом на огромный экран, во весь задний план сцены. Над полем летит самолет. Из него выпрыгивают парашютистки. Они опускаются на аэродром, который в этот момент оказывается уже не изображенным на киноэкране, а расположенным на полу сцены. Парашютистки смешиваются с толпой пассажиров, идущих с чемоданчиками по сцене. Это артисты театра, и девушка представляет их зрителям одного за другим.

В программе двадцать номеров. Среди них — комедия «Любовь — игра судьбы», где на двух экранах представлена обстановка двух различных эпох и действующие лица переходят из одной эпохи в другую, а в конце сходят с обоих экранов на сцену — в наше время. Кино, танцы, пение, музыка и игра актеров на сцене сплетаются в один пестрый клубок, сюжет за сюжетом. Действие происходит в необычной для театра обстановке. Мы присутствуем на празднике «Музыкальная весна» в Праге, на спартакиаде, на танцах в словацкой деревне. На наших глазах из домны выпускают сверкающий чугун, и он течет возле ног стоящих на сцене артистов, разливаясь по изложницам. Мы видим сумасшедшую гонку фоторепортера, который догоняет на роликовых коньках по новым улицам Праги автобус с артистками, спасающимися от него…

Оборудование театра сложно. Оно включает в себя три движущихся конвейера, пятнадцать экранов, кинопроекторы. Но эта техническая сложность окупается созданием иллюзионных трюковых эффектов грандиозного масштаба, позволяющих показать эпизоды социалистической действительности современной Чехословакии.

Страна, где чуть ли не каждый второй — любитель фокусов, открывает перед иллюзионным искусством большие перспективы.