От магов древности до иллюзионистов наших дней

Особенно удавался эпизод, когда Пьеро принимался рисовать на грифельной доске голову демона, которая вдруг поворачивалась и оживала. Или наоборот: фея превращала какого-нибудь злого персонажа в статую — и человек „каменел“ на глазах, обращался в изваяние, которое опрокидывалось, падало на пол и оказывалось полым внутри…»[38]. Русские иллюзионисты опередили на полвека и трюк англичанина Хеймека: у него «оживал» нарисованный мелом скелет.

Более ста лет назад еще более удивительные изобретения сделал А. М. Гамулецкий. Его деятельность и даже имя теперь полностью забыты. Но мы обязаны по справедливости оценить его бесспорные заслуги перед русским иллюзионным искусством. Современник описывает этого иллюзиониста-изобретателя так: «В начале нынешнего века на улицах Петербурга пользовался большой известностью между жителями Столицы живой, веселый старичок, седой как лунь, всегда ходивший пешком, несмотря ни на какое расстояние, и до самой смерти не употреблявший никаких очков…»[39]. Его «физический и механический кабинет» был в свое время одной из достопримечательностей Петербурга. Среди документов прошлого столетия можно найти немало восторженных упоминаний о нем.

Антон Маркович Гамулецкий (1753–1850), сын полковника прусской армии, родился в Польше. Обладая некоторыми средствами, «до сороке лет вел жизнь довольно рассеянную и не всегда правильную». В это период своей жизни двадцатисемилетний молодой человек встретился с Калиостро, посетившим в мае 1780 года Варшаву.

Калиостро основал в Варшаве египетскую ложу. Он читал лекции «о врачебном искусстве», нападал на академическую медицину и докторов, а попутно продавал свой «эликсир молодости». Варшавскому великосветскому обществу Калиостро показывал свои «магические сеансы», по ходу которых «делал» золото.

Как и везде, где побывал иллюзионист, в Варшаве вокруг него образовался кружок горячих поклонников, людей, покоренных его актерским талантом, обаянием и профессиональным мастерством. Буквально боготворившие своего кумира, они не пропускали ни одного выступления и устраивали в его честь более чем веселые обеды, ища сближения с Калиостро. В числе его варшавских поклонников был и Гамулецкий.

Выступления Калиостро в Варшаве оказались недолгими: граф Мосьцицкий, сведущий в химии, разоблачил «делателя золота», и тому пришлось немедленно уехать. Но впечатление, произведенное на Гамулецкого «магическими сеансами» Калиостро, было, по-видимому, исключительно сильным. Через пять лет, в 1785 году, молодой человек едет в Париж, где снова примыкает к кругу поклонников Калиостро и оказывается свидетелем его самых блистательных успехов. Под влиянием Калиостро он тоже становится иллюзионистом-изобретателем, создает оригинальные иллюзионные эффекты, развивая приемы Калиостро. Впоследствии Гамулецкий значительно превзошел своего вдохновителя остроумием выдумки и техническим совершенством конструкций.

В 1794 году Гамулецкий приезжает в Россию. Он служит в Риге, затем в Петербурге и в 1808 году оставляет государственную службу в чине коллежского регистратора.

Здесь, в доме Керстена на Почтамтской улице, «постоянными трудами, в продолжение нескольких лет… он успел собрать весьма много вещей, достойных внимания, и устроил кабинет с разными механическими и физическими явлениями… Каждому посетителю… он позволял осматривать свой кабинет, который по справедливости можно назвать превосходящим»[40]. Таким образом, перед нами пока иллюзионист-любитель, бесплатно показывающий свои изобретения на дому. При этом, в отличие от Калиостро, «Гамулецкий ничего не скрывал от посещавших его знакомых, секретов у него не было. Охотно пояснял он, что все чудеса и кажущиеся сверхъестественные явления есть усиленный, иногда многолетний труд оптических, механических и физических знаний», — пишет о нем современник.

Между тем Гамулецкий продолжал трудиться над новыми изобретениями и совершенствованием своих автоматов. В 1826 году, на семьдесят четвертом году жизни, он счел наконец свою работу завершенной и открыл для платного публичного обозрения «механический кабинет» на Большой Мещанской улице в доме Королева.

«Кабинет» представлял собой весьма скромную по размерам комнату, всего около тринадцати квадратных метров, куда впускали одновременно по «четыре персоны за 25 рублей». Но вошедшему казалось, что он попал в бесконечную анфиладу огромных залов: стены были сплошь зеркальными, создавая впечатление безграничного пространства, где выставленные сто двадцать шесть бронзовых и тридцать восемь фарфоровых кубков и ваз, отраженных зеркалами, создавали иллюзию бесконечных рядов, уходящих вдаль. Посетитель садился на диван, отчего внутри автоматически включался «музыкальный ящик», начинала звучать приятная, тихая музыка.