От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

“За мной, наверное… Как бы хозяйка не увидела его…”

София спустилась во двор. К счастью, Мария Викторовна ничего не видела, так как была в этот момент занята своими делами в дальней комнате.

- Собольникова София Львовна? - спросил ее жандарм

- Да, - упавшим голосом сказала София

- Сказали зайти за вами и отвести в участок.

- Поняла, иду, - ответила София.

- Ну что, София Львовна, так значит чем именно вы занимались на той квартире, где были задержаны прошлой ночью?

- Ничем. Я приходила, чтобы узнать об отце.

- Упорствуете, значит. Вот я не понимаю, что за навязчивое стремление в 17 лет испортить себе всю жизнь? Вас суд в Москве не оставит, неужели так хочется поехать куда-нибудь на Сахалин, где одни уголовники?

- Я не занималась ничем противозаконным. Повторяю еще раз.

- София Львовна, в вашем случае, с таким багажом в виде деятельности отца и мужа, не удастся убедить суд в невиновности. Ваша версия шита белыми нитками и полностью опровергается показаниями и Виталия, и Инны, вы их про отца не спрашивали. Сделайте чистосердечное признание, расскажите нам о своей цели пребывания на квартире.

София молчала, так как не хотела никого выдавать. Однако, перспектива поехать на край географии ее тоже пугала.

- Слушайте, мы что, в молчанку играть будем? Да вы ж в ссылке и месяца не протянете. Не страшно будет уйти в вечность вслед за отцом?

- Страшно, - шепотом сказала София, - Но я ни в чем не виновата. Совсем. Я приходила на квартиру, чтобы узнать, как можно в другом месте выучиться на мед.сестру. Стриженая девица, как вы ее назвали, Инна, во дворе больницы сказала мне, что можно выучиться в другом месте, так как в больнице мне отказали, я еще школу не закончила.

- Ну вот, с этого надо было и начинать. Теперь ваши слова полностью совпадают со словами остальных подозреваемых. А чем еще вы занимались на этой квартире?

- Ничем. Только пришла узнать про курсы. Но уйти не успела, вы пришли.

- В общем, понятно. Значит, София Львовна, не желаете в чем-нибудь еще признаться?

- Нет. Я ни в чем не виновата.

- А в этом суд разберется. Завтра, в 11 утра, без опозданий.

София вышла из участка без сил, без эмоций, с выжатым мозгом. Ей больше всего хотелось сейчас лечь, заснуть и не просыпаться неделю, чтобы открыть глаза уже в Смольном. Девушка шла по улице и размышляла:

“Дожили… Суд разберется. С отцом уже суд разобрался… Ни в чем они не разберутся… Вот дура, чего меня понесло на эту чертову явку? Профессию, видите ли, захотела получить. Окончу Смольный - смогу работать учительницей. А так имею все шансы его не окончить… Что же мне, бедной девочке, делать то? Не хочу в Сибирь, хоть там тоже люди живут…”

София потихоньку пробралась в мезонин Бирюковых, легла на кровать и снова уставилась в потолок.

Остаток вечера прошел примерно так же: София лежала на кровати, смотрела в потолок и не хотела ни о чем думать. Мысль о том, что, возможно, она скоро отправится куда-нибудь за пределы Москвы, не давала ей покоя. Здесь все было обжито, привычно, даже институт уже начал казаться если не родным, то более-менее привычным местом, а неизвестность и медведи, которые гуляют по улицам, пугали девушку очень сильно.

Наступило утро 2 ноября. София встала, собралась и с гулко бьющимся сердцем пошла в участок. Сегодня должна была решиться ее дальнейшая судьба. Умом София понимала, что ни в чем не виновата, но обстоятельства свидетельствовали не в ее пользу.

В суде София еще раз рассказала то, что говорила следователю и наконец-то поняла, в чем именно обвиняли ее, Виталия и прочих.

Наконец, был оглашен приговор. София слушала его с последней надеждой.

“Ануфриева Виталия Ивановича, 19 лет, Юкечеву Инну Степановну, 22 лет, <…> признать виновными в организации подпольной типографии и определить наказание в виде заключения сроком на 5 лет в Акатуйской каторжной тюрьме , Собольникову Софию Львовну, 17 лет, по существу предъявленных обвинений оправдать.”

- Ну что, выкрутилась и на этот раз, - обратился к ней один из жандармов, - Смотри, больше не попадай сюда.

Выйдя на улицу, София была в полной растерянности. Она была рада, что смогла доказать свою невиновность, но на душе было как-то тяжело.

“Ну вот, второй брак тоже не принес мне сильно много счастья. Стать женой политического - это же верх моих мечтаний… От такой веселой жизни точно поседеешь раньше срока.”

Не сказать, чтобы ей был близок Виталий, но Софии было очень жаль его.

София пошла снова в сквер, чтобы успокоиться и посидеть, отдохнуть. Тем временем, полицией в институт было отправлено письмо примерно следующего содержания:

“Глубокоуважаемая Анна Игоревна! Просим вас провести разъяснительно-воспитательную работу с вашими подопечными. Например, София Львовна Собольникова, воспитанница 2 класса, совершенно не соответствует своим поведением образу благовоспитанной девицы. Сия девица уже второй раз попадается в тех местах, в которых бывать не стоит, имеет отношения с неблагонадежными людьми и ставит под угрозу безопасность нашего общества. С надеждой на понимание. Иванов Петр Васильевич, начальник полиции центрального округа”.