От мечты к открытию

Некоторые ученые вырабатывают в себе такую болезненную жажду восхвалений, что проводят большую часть жизни в назойливых попытках привлечь внимание к своим достижениям. Это не только неэффективный, но и в высшей степени отталкивающий способ утвердить свое положение в обществе. Есть только одна форма поведения, являющаяся, по крайней мере для меня, еще более отвратительной,- это обдуманная демонстрация скромности. Подлинная скромность остается запрятанной глубоко внутри, она никогда не бывает настолько нескромной, чтобы привлекать к себе внимание. По-настоящему великие люди слишком честны, чтобы демонстрировать скромность как социальную ценность, и слишком застенчивы, чтобы демонстрировать публике свою искреннюю скромность.

ВРЕМЯ ДЛЯ РАЗДУМИЙ

Как бы ни был активен ученый и как бы ни стремился к практической работе, он должен выделять время для размышлений. Казалось бы, это очевидно, и все же .многие исследователи в такой степени поддаются стремлению быть все время "в деле", что у них не остается времени для правильного планирования экспериментов и для осмысления наблюдений. Типичный "работяга" - обычно молодой человек - переоценивает значение "делания" конкретных вещей; он не ощущает себя работающим, если спокойно сидит на месте, погруженный в свои мысли или даже просто в мечты. Это великое заблуждение. Мы уже видели, что некоторые самые лучшие идеи рождались в полудреме или в фантазиях, между тем как одна хорошая идея может освободить нас от многочасовой рутинной работы.

Но нет ничего хуже, если, размышляя, вы были вынуждены прервать ход своих мыслей как раз в тот момент, когда идея была готова родиться. Вот почему, желая на чем-либо сосредоточиться, я скрываюсь в своем кабинете под защитой таблички "Просьба не беспокоить!" и отключаю телефоны. Чтобы сделать этот заслон действенным, понадобилось немало времени. Всегда появлялось что-нибудь экстренное - эксперимент ли, который сорвется без моего немедленного вмешательства, неотложный ли междугородный звонок, внезапное посещение какой-нибудь важной персоны,- и я был вынужден признать, что для таких случаев должно делаться исключение. В результате исключения превращались в правило и у меня никогда не оставалось времени для себя. Тогда мне пришла в голову простая мысль: порой я отсутствую неделями, совершая лекционное турне, но лаборатория при этом функционирует вроде бы нормально; отсюда вывод - она должна быть в состоянии обходиться без меня в течение нескольких часов в день, даже если я и в городе. Это умозаключение придало мне силы сделать решительный шаг, и теперь, когда на дверях висит табличка "Просьба не беспокоить!", действительно никто не имеет права войти, за исключением г-жи Стауб, да и то лишь в случае смертельной опасности. Конечно, следует признать, что иногда моя оборонительная система дает сбои. Я помню - как такое забыть! - период, когда новенькая телефонистка обучалась искусству убеждать людей, желающих побеседовать со мной по "личным вопросам", изложить свой вопрос в письменном виде. Количество подобных звонков и предельная разговорчивость некоторых абонентов в большинстве случаев делали эту защитную меру необходимой. Но подчас и эта система страдала отсутствием гибкости: моя жена не испытала большого удовольствия, когда, попросив меня к телефону, получила совет изложить свой вопрос письменно. На следующий день телефонистка объяснила, что она не разобрала фамилию звонившей, и мне остается только гадать, сколько подобных казусов прошло мимо моего внимания.

Пусть же те, кто сомневается в целесообразности применения подобных драконовских мер, учатся на моем опыте: лаборатория прекрасно работает, несмотря на мое периодическое отсутствие. Мои помощники научились в экстренных случаях принимать самостоятельные решения (фактически такие случаи крайне редки), а человек, звонивший по междугородному телефону, звонит снова, и, как правило, звонок его оказывается не таким уж срочным. Даже важный гость не обижается, ибо знает, что о встрече надо было договориться заранее, а секретарша просто говорит ему, что меня "тут нет" (умалчивая о том, что я есть "там", за закрытой дверью). Как бы то ни было, сделать вывод о моем оскорбительном к нему безразличии никак нельзя, раз уж я даже не был поставлен в известность о его прибытии.

Правда, остается возможность, что важная персона захочет договориться о встрече на завтра. Но мы готовы и к этому. Наши посетители делятся на три типа:

1. Очень интересные люди. Их я всегда рад видеть, так что тут проблем не возникает.