От мёда до любви

Когда-то в этой местности было много жителей, здесь даже останавливался автобус, который возил пассажиров от железнодорожной станции, туда и обратно. Но в последние двадцать лет многие переехали ближе к деревне или вовсе в город. Оставался лишь мой папа и несколько соседей, которые вели своё хозяйство. Их я уже давно не видела, скорее всего тоже переехали.

А папа умер…

Так что я здесь одна.

Саша прощается и пытается поправить прядь моих волос. Уворачиваюсь. Благодарю за то, что подвёз. Надеюсь, он понимает, сейчас отношений мне не надо. Машу ему рукой, чтобы отправлялся обратно.

Иду к дому. Вот он родной. Деревянная обшивка потемнела от времени. Белая краска резных наличников местами полопалась. Калитка печально скрипит открываясь. Захожу во двор, засаженный многолетними пионами. Пушок бежит навстречу, виляя хвостом и ласково скуля. Знает, что принесла ему вкуснятины. Подпрыгивает от радости, нюхает своим влажным носом мою сумку.

И вперёд, завертелось.

Наспех переодевшись в рабочую одежду, кормлю раскудахтавшихся кур, собираю яйца, быстро обхожу улья, проверяю, все ли семьи пчёл прилетели к вечеру обратно, отмечаю в папином дневнике пчеловода.

Ну а коты… разленились окончательно. Даже не высунули нос, чтобы поздороваться с хозяйкой. А ведь я им тоже корма купила.

Купила.

Деньги тают как лёд в жаркий летний день. Если так пойдёт дальше – я никого не смогу прокормить. Заначка ещё есть. Около ста тысяч рублей. Но насколько её хватит? Надо срочно думать о том, как заработать денег и выполнить отцовское обещание. Да и дом привести в порядок, рассыпается совсем.

Давай Аня, я верю в тебя! У тебя получится!

Залезаю в подвал, тот, что в кухне под полом, найти что-то поесть. Полно пыли. Кое-как приделанные к стене тонкие доски прогибаются от прошлогодних закаток. Жить можно. На полках повыше вроде огурцы, томатный сок. Тяну руки. Беру баночки и вдруг чувствую, как по пальцам пробегают чьи-то холодные лапки. Омерзительно! Замечаю ещё пару серых тварей.

Не могу сдержаться, ору от страха и отвращения! Мыши! Не-е-ет, это даже не мыши… Это крысы!

Дёргаюсь, банка вылетает из рук. Лучше бы я не пыталась её словить, склянка чокается с другой банкой, и вот красный томат стекает по моим штанам. Некогда думать, я пулей вылетаю из погреба. Бросаю сверху крышку люка, запираю плотнее, чтобы не выпустить этих монстров наружу.

Сегодня я остаюсь без ужина.

Злобно смотрю на котов. Те сидят себе спокойно на кресле и мурлыкают. Жирные. Пора их сажать на диету!

Пушок нервно разгавкался возле калитки. Выглядываю в окно, а там двое парней. В элегантных тёмных костюмах. С иголочки. Слишком прилизанные для деревни. Точно городские. Нет, похоже, даже на столичных. Машина за ними стоит тоже приличная.

Что их занесло в эту сельскую глушь вечером, на ночь глядя? Бумаги какие-то в руках. Не нравятся мне они.

Ощущаю холодок по коже. Дома я одна. Все соседи куда-то разъехались. Признаюсь, мне было не до них. Краем уха слышала от местных, что распродали свои участки но не разбиралась в деталях. А стоило.

Страшновато. Пушок хоть и лает, но не защитник, замахнуться на него – сразу хвост подожмёт. Про котов вообще молчу.

На всякий случай вооружаюсь топором. Папа любил колоть дрова для летней кухни. И меня научил.

Выхожу. Подзываю Пушка.

Приближаюсь к калитке.

– Добрый вечер… – Взгляд мужчины сначала окидывает остриё топора, а потом останавливается на моих, измазанных в томате, штанах.

– Не такой уж он и добрый, – небрежно отвечаю. Думаю, что не стоит церемониться с названными гостями.

Второй парень слегка бледнеет и заметно напрягается.

Мой вид в данный момент ужасен. Я бы себя сама испугалась, но это ничто по сравнению с крысой, пробежавшей по моей руке несколько минут назад. Брр, мурашки по телу от одних лишь воспоминаний. Сегодня я точно не засну.

– Анна Владимировна Гусева?

– Да, я. Что надо? – спрашиваю.

– Мы из фирмы «Бор», у нас договорённость с вашим отцом.

Договорённость? С моим отцом? Что-то новенькое.

– Он собирался продать нам участок. Документы уже готовы. Вам остаётся лишь подписать, – Голос парня звучит ровно, но я улавливаю в нём нотку тревожности, или даже неуверенности, что заставляет меня сомневаться в услышанном. Шестое чувство подсказывает, что мне не говорят всю правду.

– Да сейчас же! – вырывается у меня.

Я перекидываю топор с плеча на плечо. Делаю это не намеренно, но похоже что приходится кстати: парни на мгновение смолкают и обмениваются взволнованными взглядами.

А у меня складывается пазл в голове. Это ложь, отец никогда не решился бы продавать участок. Он взял с меня обещание заботиться о пчёлах и о хозяйстве. Я ради этого бросила учёбу и подработку. А эти столичные парни, в элегантных костюмах и с важным выражением лица, стараются убедить меня в том, что папа собирался им что-то продавать.

– Мой отец вам отказал и теперь решили докопаться до меня? – грозно отвечаю.

Замечаю, что парни делают шаг назад. Возможно, они принимают меня за сумасшедшую деревенщину. Вот и отлично. С такой лучше не шутить. Особенно, если у неё в руках топор. Пусть убираются.