От медицины к медитации

Субъективность означает, что снаружи человек настолько же объективен, как любой другой объект — статуя, мертвое тело, живое тело, — в чем же разница? Статуя — это просто объект, она не имеет субъективности. Мертвое тело когда-то служило домом для субъективного явления, теперь оно опустело. Теперь это опустевший дом, человек, который в нем жил, ушел.

Живой человек обладает всей объективностью статуи, мертвого тела и также чем-то еще — внутренним измерением, которое может изменить множество вещей, потому что это самая могущественная вещь в жизни. Например, было замечено, что три человека могут болеть одной и той же болезнью, но одинаковое лекарство не помогает. На одного человека оно оказывает воздействие, на второго только наполовину, а на третьего оно вообще никак не действует. Болезнь одинаковая, но внутреннее состояние различно. И если вы будете учитывать внутреннее состояние, то, возможно, доктор будет оказывать различное влияние на различных людей по различным причинам.

Один из моих знакомых был выдающимся хирургом из Нагпура. Выдающийся хирург, но не очень хороший человек. Он никогда не терпел неудачу в медицине и назначал свой гонорар в пять раз больше, чем любой другой хирург. Я остановился тогда у него и сказал ему: «Это слишком много. В то время как другие хирурги выставляют счет на определенную сумму за эту же болезнь, ты требуешь в пять раз больше».

Он ответил мне: «Мой успех во многих других делах имеет вот какое основание: когда человек платит мне в пять раз больше, то он решительно настроен выжить. И я жадничаю не только из-за денег. Если он хочет заплатить мне в пять раз больше, хотя его могли бы прооперировать за меньшую сумму, то он намерен выжить любой ценой. И его решимость составляет пятьдесят процентов моего успеха».

Есть люди, которые не хотят выжить, они не хотят сотрудничать с врачом. Они принимают лекарство, но у них нет желания выжить, напротив, они питают надежду, что лекарство не поможет, и поэтому их не будут винить за самоубийство и они смогут покончить счеты с жизнью. Таким образом, внутренне этот человек уже ушел. Лекарство не может помочь его внутреннему состоянию, а без его внутренней поддержки врач практически бессилен — лекарства недостаточно.

От этого хирурга я узнал... Он сказал: «Вы не представляете. Иногда я совершаю абсолютно аморальные поступки, но я их совершаю, чтобы помочь пациенту».

Я сказал: «Что вы имеете в виду?»

Он сказал: «Коллеги меня осуждают...» И все врачи Нагпура осудили его: «Мы никогда не видывали такого обманщика».

Он укладывал пациента на стол в операционном театре — врачи были готовы, медсестры были готовы, студенты смотрели с галерки сверху. И шептал в ухо пациенту: «Мы сошлись на сумме в десять тысяч, но этого недостаточно. Ваша проблема серьезнее. Только если вы готовы дать мне двадцать тысяч, я возьму инструменты в руки, в противном случае вставайте и уходите. Вы можете найти что-нибудь подешевле».

Но в такой ситуации... А человек был при деньгах, иначе как бы он согласился? И он соглашается: «Я дам вам двадцать тысяч, но спасите меня».

И он сказал мне: «Спасти его мог бы любой хирург, но не с такой уверенностью. Но раз он платит двадцать тысяч, значит, он полностью на моей стороне, все его внутреннее существо будет оказывать поддержку. Люди осуждают меня, потому что они не понимают меня. Разумеется, это аморально — согласиться на десять тысяч, а затем положить человека в операционном театре и шептать ему на ухо: «Двадцать тысяч, двадцать тысяч, иначе вставай и уходи, потому что я не понимал, что болезнь зашла так далеко. Я рискую, ставкой является вся моя репутация. За десять тысяч я на это не пойду. И я никогда не терпел неудач, успех — мое правило. Я оперирую только тогда, когда полностью уверен в успехе. Поэтому решай. И у меня не так много времени, потому что ждут другие пациенты. Решайся за две минуты: или соглашайся, или вставай и убирайся». Это нелегально, аморально, но я не могу сказать, что это не психологично».

Все, что касается человека, не может быть полностью объективно.