От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.

Прибыв в Акадию в мае 1701 г., Бруйян был неприятно поражен тем плачевным состоянием, в котором находилась эта колония, а также тем, насколько свободно там себя чувствовали английские торговцы, рыбаки и пираты. В одном из своих первых донесений в Версаль он писал: «Мне чрезвычайно обидно видеть этих бостонцев, которые обогащают себя в наших владениях, поскольку основным предметом их торговли является рыба, которую они ловят у наших берегов и затем отправляют во все части света».[922]

Стремясь хоть как-то исправить положение, Бруйян начал возводить новые укрепления в Пор-Руайяле, куда снова была перенесена губернаторская резиденция. Он пытался противостоять проникновению бостонцев во французские владения, однако для этого у него было явно недостаточно сил. Гарнизон Пор-Руайяля насчитывал не более 200 человек. Корабль, отправленный Бруйяном для патрулирования побережья, был захвачен англичанами, а его командир лейтенант Нёвиллет — убит.[923] Понимая, что в случае войны Акадия может стать легкой добычей могущественного соседа, который к тому же наверняка первым узнает о начале конфликта в Европе, Бруйян счел за благо воспользоваться данными ему инструкциями.

В начале августа 1701 г. он отправил властям Массачусетса пространное письмо, где сообщал о своем назначении и рассуждал о необходимости обеспечить безопасность жителей от «нападений и жестокости индейцев, которые не дышат ничем, кроме крови и всякого рода бесчеловечных и ужасных деяний <…> чему нельзя воспрепятствовать иначе как отдельным договором между вами и нами». Бруйян предлагал, чтобы в случае разрыва в Европе колонии немедленно заключили сепаратное соглашение о перемирии и обратились к властям метрополий с просьбой одобрить его. Далее в письме говорилось: «Если, однако, это предложение <…> не будет соответствовать интересам обеих корон, мы сделаем вам, как и вы, мы надеемся, сделаете нам официальное заявление, прежде чем предпринимать что-либо, что может разрушить наш договор о единстве и взаимопонимании».[924]

Послание Бруйяна пришло в Бостон в тот момент, когда в английской колонии не было ни одного представителя исполнительной власти (в марте 1701 г. умер Белломонт, а спустя четыре месяца скончался его помощник Стаутон). Совет колонии оказался в сложном положении, так как, с одной стороны, его члены не хотели брать на себя ответственность и принимать какое-либо определенное решение, не зная, как к нему отнесется новый губернатор и правительство метрополии; с другой стороны, они понимали, что в случае войны, приближение которой уже ощущалось, границы Массачусетса могут подвернуться нападению французов и индейцев. Однако в итоге они нашли удачный выход из положения. В своем ответном письме они сообщили, что ожидают в скором времени прибытия нового губернатора, который сможет принять окончательное решение по данному вопросу, а пока они обещают Бруйяну следующее: «В то время пока Вы с вашей стороны будете воздерживаться от всяких враждебных действий, мы не будем выступать в качестве агрессоров или предпринимать что-либо, что могло бы нарушить нашу постоянную тишину и спокойствие».[925]

Бруйяну пришлось удовлетвориться таким ответом. Стремясь избегать конфликтов с англичанами, он был вынужден отказаться от своих первоначальных планов и, нарушая данные ему инструкции, по примеру своего предшественника стал смотреть сквозь пальцы на хозяйственную деятельность бостонцев в Акадии. Однако в целом отношения Акадии и Массачусетса оставались сложными. В эксплуатации природных ресурсов соседних французских территорий были заинтересованы относительно широкие слои населения Новой Англии, при этом соотношение сил двух колоний было слишком неравным, и даже абенаки не могли его серьезно изменить. Эти обстоятельства отличали ситуацию, имевшую место на северо-восточной границе английских и французских владений на Североамериканском континенте, от той, что сложилась на рубежах Нью-Йорка и Канады.

Многие в Массачусетсе ждали и желали новой войны. 24 апреля 1701 г. во время праздничной проповеди Коттон Мэзер заявил, что Рисвикский мир был «ветром, пришедшим не с той стороны», и что «должна прийти новая буря, новая война, прежде чем все прояснится в соответствии с нашими чаяниями».[926] В колонии постоянно циркулировали слухи о военных приготовлениях французов и волнениях среди индейцев. Когда война была объявлена, северо-восточная граница немедленно стала театром боевых действий.

Глава 2. НОВЫЙ ВИТОК ЭКСПАНСИИ — НОВЫЕ ЗОНЫ КОНФЛИКТА