От мира сего

Виктор рассердился не на шутку:

— Еще слишком мала, моя милая, чтобы судить вот так вот, сплеча, лучше помолчи, послушай, что говорят старшие… — Он обернулся к отцу: — Лера — предельно искренний человек.

— Вот видишь! — ликующе воскликнула мама, словно получила невесть какой подарок. — Слышишь, что говорит Витя?

— А что он еще может сказать? — вмешалась Ася. — Если влюбился и сразу же поглупел. Все влюбленные сразу, необратимо глупеют.

С высоты своих семнадцати лет Ася считала непререкаемым правилом — не влюбляться, не терять головы и, главное, ни с кем никогда не связывать судьбы.

— Замолчи! — прикрикнул на нее брат.

— В самом деле, Ася, помолчи, если можешь, — сказала мама…

Опять глянула на отца, ожидая, что-то он скажет.

— Возможно, Лера искренняя и даже симпатичная, — промолвил отец. — Но далеко не однозначна.

— Ты в этом уверен? — спросила мама.

Отец кивнул.

— Иначе не стал бы говорить.

Так и не сумели они уговорить друг друга. Каждый остался при своем мнении.

Когда Виктор провожал Леру, она ничего не сказала о его родителях и сестре. И он не спросил ее о них. Захочет — сама скажет.

И она сказала. Спустя несколько дней:

— А у тебя милые старички.

Он возмутился:

— Какие еще старички? Да ты что? Отцу в следующем месяце сорок пять, а маме и того меньше.

— Сорок пять, — повторила Лера. — Это что, цветущая юность? И мама твоя азалия в цвету?

Светлые глаза ее в светлых ресницах откровенно смеялись.

Ему вдруг стало обидно за своих. Особенно за маму. Она-то отнеслась к Лере радушно, открыто, так, как относится обычно ко всем людям, а Лера, выходит, насмехается над нею?

Вспомнились слова отца:

«Она совсем не такая, какой хочет казаться».

Выходит, отец прав, Лера играет какую-то, одной ей понятную, роль?

Он пристально посмотрел на нее, как бы пытаясь в так хорошо знакомом, ставшем уже родным лице углядеть какие-то новые, неведомые ему черты. И она с присущей ей особенностью проникаться чувствами другого, безошибочно понять, что о ней думают, вдруг прижалась к нему, бегло поцеловала в щеку.

Но он все еще не желал сдаваться. Он хотел проверить ее: в самом ли деле она искренна и откровенна?

— А сестра моя тебе нравится?

— Милая девочка, — не задумываясь ответила Лера. — Немного колючая, своенравная, но это пройдет с годами, в ее годы я тоже была такой.

Виктор засмеялся. Можно подумать, что она намного старше Аси, а ведь на самом деле их разделяет года два с половиной, не больше.

— Твои родители и даже Ася — все трое легли мне на душу, — сказала Лера. — Поверь, в полном смысле слова. Они очаровательны, каждый по-своему.

Глаза ее глядели на него прямым, открытым взглядом. Она знала, он хочет ей верить и потому охотно поверит каждому слову. И он поверил, успокоился, повеселел.

Под Новый год сыграли свадьбу. Свадьбу решили устроить в Черкизове, у родителей Леры, там было много просторней. Лера выглядела очень мило в нежно-розовом крепдешиновом платье, на плечах палевый газовый шарф.

Лерины родители радовались, зять был им по душе. Толстый, благодушный Лерин папа смеялся — золотые коронки так и сияли в его широком губастом рту.

— Какого зятька мы себе оторвали, что скажете?

Его друзья дружно кричали:

— Горько, горько!..

Виктору все они казались на одно лицо, упитанные, краснощекие, с громкими, уверенными голосами. Их жены были нарядно одеты, на плечах чернобурки, руки в кольцах, в браслетах.

Все эти друзья работали с Лериным папой в одной артели, выпускали какие-то полушерстяные рейтузы и фуфайки.

Они много и жадно ели, то и дело поднимали бокалы, чокались, пили здоровье кого-то, известного только им, и время от времени кричали «горько».

— Все как один противные, — шепнула Виктору Ася.

По правде говоря, Виктор думал точно так же, но не захотел признаться Асе.

— Еще чего придумала! Тебе все противны!

— Нет не все, — возразила Ася.

Он критически оглядел ее серое, вискозное платье с белыми пуговицами.

— Неужели не могла понаряднее одеться?

— Значит, не могла, — отрезала Ася. — Все думала, что нацепить — чернобурку или соболью пелерину, никак не могла решить…

Впрочем, позднее она сжалилась над братом, даже села рядом с Лерой, стала о чем-то дружелюбно беседовать с нею.

Виктор поймал мамин беспокойный взгляд: что там наша Ася придумала, не наговорит ли чего-нибудь такого Лере? Потом мама успокаивающе подмигнула ему, и он тоже успокоился. Все будет хорошо, мама не даст Леру в обиду, а сестренка постарается ради него соблюсти приличия.

Первое время молодые жили вместе с родителями Виктора.

У них были две смежные комнаты в большой коммунальной квартире, Виктор с Асей жил раньше в проходной, теперь родители вместе с Асей поселились в проходной, а Виктору с женой отдали большую, более удобную комнату.