От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

Вскоре по вступлении в строй ему было приказано поставить мины заграждения в самом Босфоре поперек пролива. «Краб» вышел в море, сделал благополучный переход и перед сумерками в 15 милях от входа погрузился и пошел под моторами, изредка показывая перископ. Ход был не более 6 узлов. Через два часа обнаружился ранее не замеченный конструктивный недостаток лодки. Пары керосина, которым работали двигатели, начали насыщать атмосферу лодки. У команды начались головная боль и слезоточивость. Тем не менее командир решил во чтобы то ни стало выполнить поручение. Всплыть, не будучи незамеченным, уже не было возможности и оставалось только терпеть, обливаясь холодной водой и нюхая нашатырный спирт. Наконец пришли на место по счислению и начали постановку мин, идя поперек пролива на глубине 20(?) футов. Перед самым концом работы послышался сильный удар и затем другой, помягче. Оказалось, что лодку снесло сильным Босфорским течением с курса, и она стукнулась о камни. Пришлось вынырнуть на поверхность и осмотреться. По счастью, уже была темная ночь. Светил совсем близко маяк, но, к удивлению «Краба», никто его не заметил. Убедившись, что в лодке нет течи, командир снова опустился, быстро закончил постановку и взял курс в море. Работа прошла совершенно незамеченной для противника, и через двое суток крейсер «Бреслау» подорвался на этом заграждении.

Тому же «Крабу» пришлось ставить минное заграждение под Варной. По пути он выдержал жестокий шторм, причем произошло много мелких поломок. Подходя к Варне, «Краб» был атакован четырьмя неприятельскими гидроаэропланами. На него было сброшено 36 бомб, которые рвались очень близко, и только чудом он уцелел от них. Тем не менее «Краб» все-таки поставил мины и благополучно вернулся в Севастополь. Когда его осмотрели по возвращении, то оказалось, что одна мина во время шторма соскочила с рельс, накренилась, и предохранительный механизм у нее отработал. Один легкий толчок, и мина должна была взорваться. Благодаря этому случаю, почти все мины правого борта при постановке не вышли из элеватора, но что самое ужасное, это то, что экипаж и не подозревал, что он целую неделю плавал, находясь на волосок от моментальной гибели.

С лодкой «Нерпа» также произошел интересный случай во время ее плавания вблизи Босфора. Лодка шла на поверхности, и вдруг вахтенный начальник увидел след мины, идущей прямо в борт. Он сейчас же круто повернул от нее, но мина все же под острым углом достигла лодки и ударилась. На глазах оцепеневшего офицера зарядное отделение вдруг отломилось от мины и, вместо того чтобы взорваться, пошло ко дну. Это необычайно счастливая случайность.

Весной этого же года Черноморский флот понес некоторые потери: во время рекогносцировки Варны был потоплен подводной лодкой угольный миноносец «Лейтенант Пущин». Что же касается до потопления госпитального судна «Португалия», то тот поступок нельзя иначе квалифицировать, как варварским. «Португалия» была окрашена по уставу кораблей Международного Красного Креста и о существовании ее было дано знать как в Женеву, так и турецкому правительству. Она шла вдоль берега около Ризе и, обнаружив вблизи себя перископ подводной лодки, спокойно продолжала идти своим курсом, будучи уверена в своей полной безопасности. Лодка прошла вдоль борта, повернула и затем спокойно без предупреждения выпустила мину. В результате – гибель корабля, половины команды и медицинского персонала, в том числе и нескольких сестер милосердия.

Ставка летом 1916 года

Начиная с весны все время у меня прошло в поездках. На самую Пасху я был командирован в Севастополь по вопросу о защите от подводных лодок, которые начали скопляться в Босфоре в значительном количестве. Нужно было делать сетевые заграждения в массовом количестве и притом в кратчайший срок, а также организовывать специальные отряды сетевых заградителей и сторожевых судов. В Черном море благодаря его глубоководности маленьких мореходных судов было очень мало, и нужно быть высчитать потребности и привезти недостающие по железной дороге из других морей.