От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны

«Мы отказались от этого эксперимента после Польской кампании и преобразовали легкие дивизии в танковые. Ко времени нашего наступления на Западном фронте в мае 1940 года у нас было десять полностью оснащенных танковых дивизий и танковый полк СС “лейбштандарт Адольфа Гитлера”, который по численному составу и технике значительно превосходил обычные полки. Количество средних танков в дивизиях к этому времени возросло, хотя все еще немало было и легких танков».

Тома удивил меня, сообщив, что при вторжении во Францию у немцев имелось всего 2400 танков — а не 6 тысяч, как утверждали в то время французы. Он добавил, что не включает в это число легкие танки, которые он назвал «консервными банками».

Тома затем рассказал о реорганизации немецких танковых войск перед началом войны с Советским Союзом. «Из состава каждой дивизии было изъято по танковому полку, чтобы использовать их для создания десяти новых танковых дивизий, которых, таким образом, стало двадцать. Я не был согласен с этим решением и направил протест Гитлеру». Тома доказывал при этом, что при такой реорганизации удвоилось лишь количество штабных работников и вспомогательных служб, а ударная танковая мощь, по существу, осталась прежней.

Для летней кампании 1942 года были созданы четыре новые танковые дивизии — частично за счет роспуска имевшихся тогда кавалерийских дивизий, которые оказались недостаточно боеспособными. Три пехотные дивизии преобразовали в моторизованные — в дополнение к 10 моторизованным дивизиям, существовавшим в 1941 году. «Но только 10 из 20 прежних танковых дивизий удалось полностью укомплектовать боевой техникой — танков не хватало».

«Те силы, которыми мы располагали, были достаточно хорошими, чтобы победить Польшу и Францию, но недостаточно хорошими, чтобы завоевать Россию. Пространство было огромным, бои тяжелыми».

«Африка по сравнению с Россией была раем. Танкисты, побывавшие в России, легко приспосабливались к африканским условиям. Поэтому было бы ошибкой извлекать уроки из войны в Северной Африке и применять их к совсем другим условиям».

Генерал Мантейфель считал самым лучшим танком в мире тяжелый советский танк «Иосиф Сталин» — ИС-2. В нем удачно сочеталось мощное оружие (122-мм пушка), толстая броня, низкий силуэт и скорость. По скорости он превосходил тяжелый немецкий танк «тигр» и почти не уступал лучшему немецкому среднему танку «пантера». ИС-2 к тому же обладал лучшей маневренностью, чем любой немецкий танк.

В качестве примера Мантейфель рассказал об оборонительных боях, которые он вел против наступающих советских войск под Яссами, в Румынии, в начале мая 1944 года. «Разгорелось танковое сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 500 боевых машин… В этих боях я впервые столкнулся с танками ИС-2. Мы были потрясены, обнаружив, что наши “тигры”, открыв огонь по советским танкам с расстояния 2 километров, хоть и добились ряда попаданий, но снаряды их 88-мм орудий не пробивали броню, пока дистанция не сократилась вдвое. Нам пришлось противопоставить техническому превосходству русских мобильность, маневр и умелое использование рельефа местности».

Поражение под Москвой

Предприняв вторжение в Россию, Гитлер рассчитывал уничтожить основные силы Красной Армии западнее Днепра. Когда эти расчеты оказались сорванными, фюрер какое-то время не мог прийти к определенному выводу, как действовать дальше. Когда же он наконец решился начать наступление на Москву, было уже слишком поздно, чтобы успеть добиться успеха до прихода зимы.

Начавшееся 2 октября 1941 года немецкое наступление на Москву привело к окружению нескольких советских армий под Вязьмой.

«Русские были застигнуты врасплох, — сказал генерал Блюментрит. — Они не ждали крупного наступления противника на Москву так поздно осенью. Но бои с окруженными советскими войсками полностью закончились лишь к концу октября, и было уже слишком поздно, чтобы воспользоваться плодами этой победы.

После ликвидации окруженной группировки мы продолжили наступление на Москву. Первое время мы не встречали сильного сопротивления, но наступление развивалось медленно: дороги развезло, наши войска устали. К тому же мы натолкнулись на хорошо укрепленную оборону на реке Нара и были остановлены подошедшими свежими русскими частями.

Все командиры начали спрашивать: “Когда же мы остановимся?” Они помнили, что случилось с армией Наполеона. Многие из них начали перечитывать мрачные мемуары французского посла Коленкура о 1812 годе. Эти мемуары действовали угнетающе в те критические дни 1941 года. У меня до сих пор перед глазами командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал Клюге, как он, с трудом вытаскивая ноги из грязи, идет по двору к себе на командный пункт и долго стоит перед картой с книгой Коленкура в руках. И так изо дня в день».