От Москвы до Берлина

Вышел вперёд сержант Масалов, подошёл к командиру:

– Разрешите спасти ребёнка.

Подождал командир минуту. О чём-то подумал:

– Разрешаю, сержант Масалов.

Прополз Масалов через площадь к мосту. И сразу же затрещали фашистские пулемёты, забили мины по площади. Прижался солдат к асфальту, ползёт от воронки к воронке, от камня к камню.

– Мутти! Мутти! – не утихает голос.

Вот полпути прополз Масалов. Вот две трети. Осталась треть. Поднялся он в полный рост, метнулся к мосту, укрылся от пуль под гранитной стенкой.

Потеряли солдаты его из вида. И голос ребёнка утих. И солдата не видно.

Прошла минута, вторая… пять. Волноваться солдаты стали. Неужели смельчак погиб? Неужели погибла девочка?

Ждут солдаты. С тревогой в сторону моста смотрят.

И вот увидели они Масалова. Шёл от моста солдат. Нёс на руках немецкую девочку.

– Жив! – закричали солдаты: – Жив!

Раздалась команда:

– Прикрыть Масалова огнём.

Открыли огонь солдаты. Гремят автоматы, строчат пулемёты. Ударили пушки – словно салют солдату.

Пришёл Масалов к своим. Принёс немецкую девочку.

Оказалось, убили фашисты у девочки мать. Перебегала вместе с девочкой площадь, наверное, женщина. Вот и попала под взрыв, под пули.

Держит девочку Масалов. Прижалась она к солдату. Года ей три. Не больше. Прижалась, всхлипывает.

Обступили бойцы Масалова. На девочку смотрят. Пытаются чем-то от слёз отвлечь. На пальцах козу показывают:

– Идёт, идёт рогатая…

Посмотрела девочка на солдат. Казалось, хотела было сильней заплакать. Да вдруг взяла и улыбнулась солдатам девочка.

Отгремела война. В Берлине в одном из красивых старинных парков советским солдатам, всем тем, кто спасал и наш и немецкий народ от фашистов, был установлен памятник.

Холм. На холме пьедестал гранитный. На граните фигура солдата. Стоит он со спасённой девочкой на руках.

Не думал солдат, не ведал. А вышло – бронзой поднялся в небо.

Центральное направление

Рядовой Михаил Панкратов только-только был призван в армию. Провожали его родители.

– Не опозорь наш солдатский род, – сказал отец Павел Филиппович.

– Пусть храбрость в бою не покинет тебя, – сказала мать Прасковья Никитична.

Излишни родительские наставления. Горд за судьбу молодой солдат. Рвётся скорее сразиться с фашистами.

Бежит эшелон на запад. Гудит паровоз на подъёмах. Колёса стучат на стыках. Лежит солдат на вагонных нарах, о делах боевых мечтает. Вот гонит, вот гонит, вот бьёт он врага, разит огневым автоматом. Вот смело идёт в разведку, тащит назад «языка». Вот первым бросается в наступление, врывается первым в неприятельский город-крепость, гвардейское знамя вздымает к небу.

Мечтает солдат о подвигах. Скосит глаза на грудь – грудь в боевых наградах.

Торопит судьбу солдат.

– Быстрее, быстрее!.. – кричит паровозу.

– Быстрее, быстрее!.. – кричит вагонам.

Несутся один за одним километры. Пробегают мимо поля, леса, города и сёла.

Вот бы попасть под Берлин, на Центральное направление – лелеет мечту солдат. Улыбнулась судьба солдату – попал на Центральное направление, в армию, шедшую на Берлин.

Рад безумно Панкратов такой удаче. Срочно пишет письмо родителям. Пишет не прямо, время военное – прямо писать нельзя, – пишет намёком, однако понять нетрудно, что на Центральном солдат направлении. «Ждите вестей из Берлина», – кончает письмо Панкратов.

Отправил письмо. Опять о делах боевых мечтает. Вот вступает солдат в Берлин. Вот с победой дома его встречают.

Дождался Панкратов великого дня. Рванулись войска в наступление.

Но что такое?! Ушли войска. Однако задержалась рота Панкратова.

Панкратов и другие бойцы к старшине:

– Что же такое, Кузьма Васильевич?

– Тихо, тихо, – сказал старшина. Голос понизил, ладошку поднёс к губам: – Особое будет для нас задание.

И верно. Прошёл день, посадили бойцов на машины. Глотнули бензин моторы, покатили вперёд машины.

Сидят в кузовах солдаты. Довольны судьбой солдаты. Честь им оказана – особое им задание.

Намотали колёса вёрсты, подкатили машины к огромному полю. Сиротливо, безлюдно поле, изрыто воронками, истерзано ранами.

– Слезай! – прозвучала команда.

Спустились с машин солдаты. Построил бойцов командир.

– Товарищи… – кивнул рукой на поле.

«Что бы такое? – гадают солдаты. – Может, секретный объект на поле? Может, завод или штаб подземный? Может, Гитлер здесь сам укрылся?»

– Товарищи бойцы, – повторил командир, – мы получили почётное задание – вспахать и засеять поле.

Все так и ахнули.

– Вот так почётное! Вот так задание!

Однако приказ есть приказ. За работу взялись солдаты. Но не утихает солдатский гул.

И Панкратов со всеми ропщет:

– Вот так попал на Центральное направление! Что же домой я теперь напишу? Что же сообщу родителям?

В эту минуту и оказался рядом с Панкратовым старшина. Посмотрел старшина на молодого солдата. Сказал не сдержавшись, грубо:

– Молод, того и дурак. Не там, – показал на запад, туда, где догорали бои за Берлин, – а тут, – указал на поле, – и есть Центральное направление. Не для смерти и боя родились люди. Жизнью и миром велик человек.

Притих, умолк Панкратов. Притихли другие солдаты.