От Москвы до Берлина (Статьи и очерки военного корреспондента)

Среднего выхода не было в этой смертельной дуэли. Либо Хохряков посылал верную смерть врагу, либо "тигр" поджигал его танк. Десятки раз вступал Хохряков в эту дуэль и десятки раз выходил победителем.

Современный бой состоит из сотен и тысяч таких дуэлей - единоборств советских танкистов с танкистами Гитлера. Исход этих дуэлей определяет исход современного сражения, которое весной 1944 года на 1-м Украинском фронте являлось прежде всего столкновением танковых соединений. Танковые батальоны явились тактической первоосновой этих соединений, и баланс их работы определил успех на поле боя.

Батальон Хохрякова, перехвативший шоссе, был не один. Все танковые соединения уже вышли на важнейшую коммуникацию врага и прочно закрепились на ней. Но общий успех наших войск не исключал того, что часть их ведёт бой в неравных тяжёлых условиях. Враг, стремясь любой ценой освободить коммуникации, бросил 74 танка и авиацию на шоссе, и первый удар обрушился на семь танков Хохрякова. Позади Хохрякова у шоссе находились склады трофейного немецкого горючего. Противник пробивался прежде всего к ним, так как знал, что, захватив горючее, можно будет продвигаться дальше на запад, а потеряв его, можно было потерять все танки. Хохряков принял неравный бой. На этот раз он не стал закапывать танки в засаде, что часто делал за последнее время. Хохряков решил, что на резко пересечённой местности, рельеф которой характерен для юго-западной Украины, при неравенстве сил нужно не стоять на месте, а маневрировать, маскируясь гребнями высот.

Гремели орудийные удары на высотах и склонах Приднестровья. Горели "тигры" и наши "Т-34". От укрытия к укрытию танкисты Хохрякова медленно отходили, упорно сдерживая врага, нанося ему урон в живой силе и технике. Но слишком неравны были силы, и один за другим выходили из строя танки батальона. Не было с Хохряковым его любимого лейтенанта Павлова: он был контужен ударом снаряда в башню. Лишившись речи и слуха, он не хотел уходить, стараясь понять команду комбата по движению губ, но упал без сознания. Не было в живых многих других, а уцелевшие продолжали борьбу с немецкой мотопехотой в пешем строю. Танк Хохрякова был подожжён. Он пересел в другой. Был подбит и этот. Он перебрался в последний уцелевший танк. Заряжающим и пулемётчиком сели лейтенанты Титов и Монакин, механиком-водителем- лейтенант Задачин.

Героический офицерский экипаж продолжал бой, оттягиваясь за реку, дальше которой командование решило врага не пускать.

Уже все перешли мост, а Хохряков ещё маневрирует на фланг противника, бьёт, отходит и снова бьёт. Ранен в руку лейтенант Задачин, но продолжает вести танк. Ранен и сам Хохряков, но продолжает вести огонь. С волнением следят из-за реки и с наблюдательных пунктов за неравной героической борьбой. Давно дан сигнал Хохрякову отходить. Уже сапёры минировали мост. Но они знают и любят Хохрякова. И вот герой-сапёр под пулемётным огнём спускается у моста в воду, держа в руках провода для взрыва. Коченеет, но ждёт, пока отойдёт по мосту Хохряков. А он, раненный, лишённый возможности стрелять, садится с биноклем на башню и корректирует огонь лейтенанта Титова. Налетают бомбардировщики противника, пикируют чуть не на башню. Но Хохряков руководит огнём экипажа. Снова вой падающей бомбы. Свистящий разлёт её осколков. Они впиваются в Хохрякова, осколки рвут его тело, дробят плечо, кровь течёт из ран комбата, и его, бесстрашного, неукротимого, наконец, уносят с поля сражения.

Майора везли в тыл, а навстречу ему двигались его танки, подбитые в прошлых боях, отремонтированные и снова вступившие в бой вместе со свежими танковыми частями, развивавшими успех батальонов первого эшелона.

Батальон Хохрякова продолжал жить и сражаться.

Боевая группа актива офицеров, спаянная комбатом, подхватила управление батальоном и повела за собой танкистов. И хотя майора не было с ними, он как бы продолжал руководить своими офицерами. Решая боевые вопросы, они вспоминали, как поступал Хохряков; вспоминали, что он считал главной задачей офицеров танкового батальона быть первыми в бою и одновременно руководить, помогать другим там, где опасность и гибель. Это создаёт для офицеров танкового батальона двойную нагрузку, двойную опасность. Никто чаще их не находится в зоне огня и смерти...

Хохрякову говорили, что батальон успешно дерётся, но он не мог мириться со своим бессильем. Он смотрел на часы, снятые с раненой руки и привешенные к бинту, охватившему раненое плечо и грудь, так, чтобы ему был виден циферблат, прикидывал, когда батальон пойдёт в атаку, и в бессильи, в отчаяньи скрипел зубами.

Потом успокаивался, снова пробовал двигать пальцами разбитой руки, и, когда они чуть-чуть шевелились, майор улыбался в надежде, что выздоровеет и вернётся в строй.