От Нефертити до Бенджамина Франклина

Итак, кто же был недоволен его правлением? Прежде всего старое окружение. Но каждый новый правитель приближает к себе новых людей — молодых, энергичных, жадных. Это общая практика, а отнюдь не уникальная. Затем, конечно, он настроил против себя партию войны, которая была против длительного перемирия, считая, что Англия не только оскорбительно унижена, но и надолго лишена возможности обогащения. И, наконец, он нажил себе много врагов после расправы с родственниками. Ричард идет на хитрость. Он провоцирует своего кузена Генриха Болинброка на дуэль, а затем изгоняет его, потому что дуэли запрещены. Изгоняет на десять лет, надеясь, что впереди у него — годы гарантированного спокойствия. Он не знает, что именно этот человек, Генрих Болинброк из рода Ланкастеров станет основателем новой королевской династии. Сгущаются тучи над дядюшкой Глостером, его берут под арест и заключают в тюрьму, где он гибнет. Считается, что это было убийство по прямому указанию короля, хотя таких следов история никогда не оставляет. Умирает и его второй дядя, герцог Ланкастерский. И тут Ричард совершает один из самых неосторожных поступков в своей жизни. Соблазн расправиться с Джоном Гонтом за долгие годы унижений был так велик, что король приказывает конфисковать все дядюшкино имущество и таким образом лишает наследства его сына, Генриха Болинброка. Это было сделано в обход всех судебных процедур. Действия короля привели в шок всех крупных землевладельцев. Они сильно испугались, ведь при таком порядке они не смогут передать детям свое имущество и, значит, все усилия в жизни тщетны. Именно этот поступок Ричарда II, думаю, оказался для него роковым. Он сплотил всех без исключения недовольных и сделал их заговорщиками.

Он прекрасно чувствовал неприязнь к себе и потому, вероятно, отправился воевать в Ирландию. Ричард надеялся на победу, но терпит поражение. А в это время Генрих Болин-брок возвращается из Франции, где он скрывался от гнева Ричарда. В отсутствие короля его встречают как правителя. Это стало для него полнейшей неожиданностью. Он пришел вернуть свои владения, а ему предлагают корону. Возникла очень непростая ситуация. Ближайшие советники короля и представители парламентской верхушки убеждают Ричарда подписать добровольное отречение. Он надеется на помощь «Чеширских стрелков» — гвардейских полков, набранных им из молодых и незнатных дворян. Ричард считал, что уж они-то верны ему до конца. Но вышло совсем наоборот — они первые перебежали на сторону его врагов. Он оказался совершенно один. Потрясенный произошедшим, он даже не понял намерений Болинброка. В ответ на требование кузена возвратить ему отцовские владения и права наследовать престол он наивно ответил: «А я не возражаю». Он-то думал, что просто отделается возвратом собственности. И вот тогда Ричарду предъявили пункты обвинений и потребовали отречения. Это было в 1399 году. Династия Плантагенетов к тому моменту находилась на престоле в Англии 250 лет.

Через несколько месяцев Ричард II умер в тюрьме. Предполагают, что его просто перестали кормить. Можно сказать, он умер своей смертью. Шекспир, впрочем, так не считал.

Саллах ад-Дин Рыцарь Востока

Интересно, что Данте в своей «Божественной комедии», помещая Саллах ад-Дина (или, как его чаще называют, Саладина) в Ад, посылает его в самый щадящий, мягкий круг, где находятся личности совершенно особые, ни на кого непохожие, гениальные, такие, как, скажем, Цезарь, Гомер, Гораций, Овидий, Лукиан. Их единственная вина состоит в том, что они родились до рождения Христа. И вдруг вместе с ними — Саладин. Он-то родился после Христа, но главное он — «неверный»! Почему так решил Данте? Ведь у Саладина нет на это никаких прав. Может быть, гений ошибся? А может быть, просто последовал за легендой? Ведь мифы о Саладине, одни из самых изысканных, витиеватых, как восточный узор на ковре, напоминающие искусство Востока, рождались уже при его жизни.

О нем в самых восторженных и восхитительных тонах пишут не только арабские биографы, что совершенно естественно, потому что для них он — их Петр I, реформатор, истинный правитель, его всячески превозносят и христианские биографы. И получается, что образ его — это миф двух цивилизаций, случай нечастый, а может быть, и уникальный. Видимо, сама эпоха, XII век, Крестовые походы, и в ответ — та священная война, или «священный поход», как первым назвал Саладин борьбу против христиан, стали источником этих мифов. Их различная стилистика зависит от того, к какой цивилизации принадлежит тот или иной рассказ о Саладине.