От ненависти до любви

— Все гораздо… проще, чем ты думаешь, — ответила Атейла. — Графиня, как называют твою жену в Танжере, попросила отца Игнатия найти англичанку, с которой она могла бы отправить Фелисити в Англию.

Граф внимательно слушал, а его руки по-прежнему обнимали ее.

— Я была очень больна. В пустыне разбойники напали на наш караван… убили моего отца… и ранили меня… Меня подобрали и принесли в Танжер. Отец Игнатий приютил меня в миссии, главой которой он был.

— Так вот откуда эта страшная рана у тебя на плече, — воскликнул граф. — Я понял прошлой ночью, почему ты потеряла сознание, когда я дотронулся до нее.

— Она только что зажила, — ответила Атейла. — Я хотела вернуться в Англию, но у меня не было денег. И отец Игнатий отвел меня на виллу, где жила мать Фелисити. На следующий же день началось наше путешествие.

— Но, почему вдруг моя жена решила возвратить мне ребенка, которого три года назад так жестоко похитила у меня, — спросил граф.

— Графиня очень больна, и она говорила, что Фелисити осложняет ее отношения с Comte. А сама девочка… была… не очень счастлива с ним.

Она почувствовала, как замер граф, и испугалась, что он вновь начнет оскорблять Comte, как он делал это не раз, но тот промолчал. Тогда Атейла продолжила:

— Я согласилась с предложением графиня, потому что надеялась в Англии найти своих родственников, а деньги на дорогу графиня дала мне.

Она взглянула на кровать и добавила:

— Но к тому времени, как мы добрались сюда, деньги почти кончились. На кровати это все, что осталось.

Граф улыбнулся, а потом нежно сказал:

— И ты серьезно думала, мое сокровище, что сможешь уехать и жить на эти деньги?

— Мне было очень страшно, я не знала, куда идти, — призналась Атейла.

— Поверь мне, больше тебе не придется бояться. Теперь я все понял и умоляю простить меня за то, что я мог заподозрить тебя. И все из-за того, что ты необычайно красива и, конечно, так великолепно была одета.

Он замолчал, словно обдумывая что-то, потом сказал:

— Как же я глуп, что не догадался сразу, откуда у тебя такая дорогая и красивая одежда. Это моя жена подарила тебе?

Атейла кивнула:

— У нас отняли все. В миссии мне дали платье, но оно больше всего было похоже на безобразный серый мешок.

Граф засмеялся:

— Каким бы безобразным ни было твое платье, оно не могло скрыть красоту твоих волос, твоих глаз, твоего очаровательного маленького носика и твоих губ, мое сокровище. Они были созданы для моих поцелуев.

Он поцеловал ее требовательно и страстно.

— Сколько мужчин целовали тебя до меня?

— Никто, — ответила Атейла. — Раньше я… не встречала никого… похожего на тебя.

— Уж я постараюсь, чтобы ты их не встретила, — ответил граф. — Но о чем же ты проговорила весь вечер с сэром Кристофером? Я ведь вообразил, что он влюбился в тебя!

Атейла засмеялась:

— Он знает все о моем отце, читал его книги и статьи в Королевском географическом журнале. Граф удивленно посмотрел на нее:

— Ты хочешь сказать, что твой отец — Гордон Линдсей?

— Да, но я не думала, что тебе что-нибудь говорит это имя.

— Я слышал о нем. Так уж получилось, что именно я президент Королевского географического общества, и, естественно, я регулярно читаю наш журнал.

— Я и представить себе этого не могла. Я ни за что не догадалась бы, что имя папы тебе известно.

— Его статьи читаются с захватывающим интересом. Но его дочь кажется мне просто восхитительной!

И он снова приник к ее губам долгим сладостным поцелуем. Атейле казалось, что вместе с поцелуем он взял ее сердце и теперь оно навеки принадлежит ему. И это было так прекрасно, что страшно было поверить. Она слегка прижалась к графу, а он все целовал и целовал ее.

А потом он спросил:

— Если никто не целовал тебя раньше, скажи, что ты чувствуешь?

— Это прекрасно! У меня нет слов… Твои поцелуи, словно звезды над пустыней, когда кажется, что вся Вселенная полна ими. А может, они словно лучи солнца, которое медленно поднимается над горизонтом, согревая землю. Это счастье, которое могла бы выразить только музыка.

Восторг, такая страсть слышались в ее голосе, что у графа дыхание перехватило.

Он целовал ее до тех пор, пока земля не закружилась у них под ногами. Они словно уносились в небо, навстречу солнцу, обжигаемые пламенем страсти.

«Я люблю тебя… я люблю тебя!»— кричало сердце Атейлы, и наконец она решилась произнести это вслух.

— И я люблю тебя, дорогая, — сказал он. — Но мне предстоит еще многое сделать, прежде чем я смогу назвать тебя своей женой.

— Я не уверена, что ты должен… жениться на мне.

— А я уверен и твердо намерен это сделать! Никто и ничто не остановит меня. Но развод займет немало времени и вызовет скандал в обществе. Для моей семьи это будет очень тягостно, но тут уж ничего не поделаешь.

Атейла услышала нотку горечи в его голосе и поняла, насколько графу ненавистна сама мысль о том, что его личные дела станут достоянием светских сплетников. Но тут, словно сказав себе, что ничто, кроме их любви, не имеет значения, он прижал девушку и снова поцеловал.