От ненависти до любви

Ее взгляд нетерпеливо скользнул по тому, что удавалось рассмотреть: по баракам, створным оконным переплетам, по складу боеприпасов в северной части укреплений, по глубоким округлым отверстиям для стрельбы с огромными черными пушками, по каменной облицовке, по флагштоку с флагом, слегка колеблющимся под дуновениями утреннего бриза.

По брустверам вышагивали взад и вперед стройные молодые солдаты с винтовками за плечами, и Марта подумала, что не прочь присоединиться к ним. Оттуда, сверху, она рассмотрела бы далеко простиравшуюся равнину и заметила бы первые признаки возвращавшихся войск.

— …и с честью выполнили бы это, — закончил генерал. Понимая, что проявила неучтивость, Марти взглянула на офицера и призналась:

— Полковник, мне очень жаль. Боюсь, я не особенно внимательно слушала вас. Меня так волнует вид кавалерии, проносящейся мимо, что… — она рассмеялась, — ну, наверное, я действительно папина дочка. Мое сердце бьется быстрее в стенах этого форта, где я окружена гордыми воинами.

Услышав это, полковник расправил плечи и тепло улыбнулся девушке. Его распирало от гордости.

— Мисс Кидд, ваша искренность и восхищение людьми, служащими на благо нашей страны, очаровательны. Я разделяю ваш энтузиазм. Глубокое спокойствие нисходит на меня при звуках горна, подающего сигнал вечерней зари или залпа пушки, возвещающего отбой.

— Теперь вы рассуждаете, как мой отец. — Полковник рассмеялся:

— А вы, дорогая, во многом напоминаете мою прелестную жену, хотя она несколькими, годами старше вас. Регина так же жизнерадостна и так же высоко оценивает военных. Кстати, уверен, ей доставит большое удовольствие знакомство с вами.

— Буду рада встретиться с вашей женой, полковник Дарлингтон.

— Я попрошу Регину как-нибудь навестить вас у Эмерсонов. — Мимолетная тень пробежала по его лицу. — У нее слишком много свободного времени, а я почти не покидаю форт. Мы поженились менее семи месяцев назад, и Колорадо не родной край для Регины. Мне хотелось бы, чтобы она завела подруг. Это скрасит ее одиночество.

— Понимаю, что чувствует ваша жена. Мой отец состоял на военной службе еще до моего рождения. Временами я не виделась с ним целые месяцы и страшно скучала по нему.

Полковник кивнул:

— Убежден, Регина захочет устроить вечер в вашу честь. Мы только что отстроили дом на окраине Денвера, и жена мечтает устроить прием и показать его.

— Это было бы очень мило.

— Значит, решено. — Полковник Дарлингтон быстро сообразил, что большой прием в его новом особняке, устроенный в честь приезда дочери командующего, пойдет на пользу его карьере. Кроме того, подготовка к празднеству займет прекрасную, нежно любимую им Регину хоть на несколько дней.

— Вы слишком добры, полковник, — отозвалась Марти. — Совсем не обязательно…

Она замолчала и быстро повернула голову, прислушиваясь. Когда эхо отчетливо донесло перестук конских копыт по твердому грунту, возвещая возвращение гарнизона, на ее лице появилась широкая улыбка.

— Это они, — Обрадовалась Марти. — Они вернулись!

В тот же момент двое молодых офицеров спешно подбежали к высоким передним воротам и, отодвинув тяжелый засов, открыли надежный форт перед его героическими сынами.

На пыльный квадратный двор въехал отряд с развевающимися по ветру флагами. Лошади ржали и храпели, утомленные солдаты улыбались, предвкушая отдых после четырех дней, проведенных в седле.

Марти сразу увидела его — самого прекрасного всадника на Великих равнинах, своего отца.

Он скакал во главе отряда, облаченный в синий мундир. Два ряда блестящих медных пуговиц спускались вниз по кителю до туго затянутой талии. Форменные штаны были украшены желтыми кантами, на погонах сверкала серебряная звезда бригадного генерала кавалерии Соединенных Штатов Америки.

Черная походная фетровая шляпа сдвинулась влево, ремешок был крепко стянут под волевым подбородком. Ладони в замшевых перчатках крепко держали уздечку гарцующего серого жеребца, а носки высоких черных сапог глубоко сидели в посеребренных стременах. Его сабля блестела в ярких лучах солнца Колорадо.

Бригадный генерал Уильям Дж. Кидд играл свою роль с напряженной сосредоточенностью и с драматическим изыском. Этот форт был его подмостками, солдаты — зрителями.

Они и прекрасная юная дочь генерала наблюдали за его грандиозным представлением. Моменты, подобные этому, составляли смысл существования Уильяма Кидда. Мысли о том, что в один несчастный день ему придется распрощаться с такой жизнью, причиняли ему боль, и все же генерал воспринимал это как нечто неизбежное.

Пройдет несколько лет, и он станет слишком стар, чтобы руководить гарнизоном или выезжать на великолепном скакуне во главе отряда на отдаленный армейский аванпост. Немощь не позволит ему вести бравых молодых воинов в сражение против краснокожих, спать на холодной земле в каком-нибудь передовом лагере, разбитом в глуши. Уже скоро придет то время, когда он не сможет выделывать лихие танцевальные фигуры на паркете во время визитов в Вашингтон.

Внезапно в разгар своего триумфа генерал испытал приступ меланхолии. Если не эта жизнь, любимая им, тогда что?