От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война

Телевидение – штука опасная. В том смысле, что оно может в один миг сделать человека звездой. Но нужно помнить – телевизионные звезды сильно отличаются от звезд небесных. Свет погасшей звезды будет идти к нашей планете несколько десятилетий, а блеск звезды телевизионной может потускнеть за несколько месяцев. Для многих это оказывается тяжелым потрясением. Страх потерять «звездность» объясняется не только врожденным или приобретенным нарциссизмом. Это страх потерять востребованность, успех, деньги, в конце концов. То есть привычный жизненный уклад. Мне кажется, что Виктор Анатольевич не вполне справился с серией ударов, каждый из которых отбрасывал его все дальше и дальше от дверей телестудий. А если это происходит с человеком, которому, скажем так, не чужды высокомерие и несколько завышенная самооценка, процесс становится особенно болезненным.

Вспомним смешные шутки про счастливую девушку, которой в один день удалось взять автограф не только у Шендеровича, но и у Укупника; про то, что совесть России – это не только Виктор Анатольевич, но еще, оказывается, и Хинштейн; про то, что «уйти с телевидения стоило хотя бы ради того, чтобы тебя перестали путать с Михаилом Леонтьевым»… Мне кажется, в них слышна как минимум обида.

Или неоднократные отсылки к футболу: «Если «Уралану», по случаю разгона «Реала» и обморока остальных европейских команд, вдруг достанется Рональдо, он, конечно, выживет там кого-нибудь из основного состава – причем к радости болельщиков». Если кто не понял: «Уралан» – это ТВ-6, «Реал» – НТВ, а Рональдо – это наш профессиональный коллектив. «Осокин, «выживающий» из новостной студии Пономарева… – к чему такие ужастики на сон грядущий? Не легче ли признать, что эти два Михаила – специалисты различной квалификации?» Возможно, это действительно профессионалы разного уровня. Но мне кажется, не наше дело было тогда проводить подобные сравнения. И конечно, стоило хотя бы попытаться поставить себя на место тех коллег, кого мы «к радости болельщиков» выталкивали из основного состава ТВ-6. В то время я об этом не задумывался. Сегодня, когда я знаю все перипетии той телевизионной «рокировочки», мне стыдно.

Стыдно не за то, что я говорил, не за то, как защищал Гусинского и НТВ, нападая с обвинениями на наших оппонентов. Но стыдно за то, что в революционном порыве я не думал о цене, которую платят совершенно незнакомые мне люди. Платят за мое жизненное благополучие. Что считает по этому поводу Виктор Шендерович сейчас, я не знаю. Мы много лет не общаемся. Хотя мой экземпляр «Здесь было НТВ…» подписан автором: «Андрею и Юле – персонажу и человекам – с давней дружбой».

Как персонаж я несколько раз появляюсь на страницах его книги. В первый раз так. «На глазах вырос в серьезного журналиста Андрей Норкин – вдумчивый, органичный и совестливый». В последний раз так: «Принципиальность – штука редкая в отечественной журналистике и тем более ценная. Норкин – один из совсем немногих, кто поставил достоинство впереди популярности». Между этими фразами – два года и другие слова Виктора Анатольевича: о том, что, соглашаясь работать с Гусинским на RTVi, я «совершаю творческое самоубийство».

Когда в израильской прессе появилось интервью Гусинского, в котором он признал, что Путину есть за что на него обижаться и что сам Гусинский хотел бы вернуться в Россию, если представится такая возможность, реакция Виктора Шендеровича была, как всегда, остроумной: «До чего же евреи довели Гусинского, что он полюбил Путина!» В интервью радиостанции «Эхо Москвы» Шендерович шутил: «Мир полон чудес! Магомет за одну ночь овладел грамотой, как вы знаете, Христос ходил по воде аки посуху. Гусинский обнаружил в Путине порядочность. Вообще, Ближний Восток – такое место, где случаются чудеса». По-моему, мы по-разному трактуем понятие принципиальности…