От «Отеля…» до «За миллиард лет…»

Физически безукоризненно здоров. Внешность имеет хотя и не блестящую, но чем-то привлекательную. Есть что-то симпатичное в его облике. С женщинами говорлив и блестящ, равно как и в тех случаях вообще, когда хочет понравиться. В остальное время его манера говорить, как у Ревича.

Сейчас работает над каким-то грандиозным проектом (гигантский радиотелескоп для военных целей). Дело пахнет лауреатством. В процессе работы натолкнулся на изобретение, о котором говорит смутно — что-то связанное с полезным использованием феддингов. С этого изобретения и начались его неприятности.

Очень хлопочет о своем физическом здоровье. По поводу малейшей болячки бежит к врачу — европейское отношение к болезням. Однажды у него обнаружилось что-то с кровью, он срочно лег в академическую больницу и там познакомился с Глуховым, лежавшим по поводу предынфарктного состояния. (У обоих, впрочем, все кончилось благополучно.) С Вайнгартеном знаком давно и близко, потому что долгое время работал в ИЗРАНе лаборантом в середине и конце 50-х годов.

Политических убеждений у него по сути нет. Инстинктивно придерживается тех убеждений, которые наиболее безопасны в данный момент. Политикой интересуется только в аспекте слухов и анекдотов. Любит ругать безалаберность, бесхозяйственность, восхищается западным образом жизни и тамошней организацией исследований и производства, но всегда помнит, что нигде и никогда у него не было бы таких возможностей сачковать, когда ему хочется сачковать.

Неприятности у него начались, во-первых, с того, что пошла по ногам сыпь, а во-вторых, с нашествия баб. Кончилось появлением мальчика-сына, очень странного пятилетнего существа, время от времени произносящего речи о высоких материях, заканчивающиеся словами типа: «Писить хочу».

На полях этой биографии есть рукописные пометки-добавления: «Обеспеченное детство; Германия; увлечение автомото.

С детства страшно интересуется конструированием», «Человек, который бережно и обстоятельно относится к своим желаниям».

Кроме полного черновика, о котором ниже, в архиве АБС присутствует сохранившаяся страница из более раннего варианта, а скорее, начала варианта: Авторы написали три страницы, но затем решили не использовать в ЗМЛДКС стиль ПНО и переписали их заново. Фамилия главного персонажа в нем — еще не Малянов, а Малявин. Сохранилась, к сожалению, только третья страница:

…рядком — ведя арьергардные бои — отступаю я по коридору в кухню. Я, помнится, решил, что это водопроводчик, наконец, явился — чинить кран в ванной. «Вы из ЖЭКа?» — спрашиваю. Он опять бурчит, ставит коробку на табурет и вытаскивает из нагрудного кармана пачку каких-то квитанций. Отслюнивает одну и сипит: «Распишитесь…» Я беру эту квитанцию и тут же вижу, что это бланк стола заказов. Коньяк — две бутылки. Водка — одна бутылка. Колбаса краковская… осетрина… Я обалдел. А когда увидел сумму, то прямо-таки душевно заметался. Мое охваченное паникой воображение моментально построило удручающую последовательность всевозможных сложностей: оправдываться, извиняться, одеваться, тащиться в сберкассу… там душно, вентиляция никогда не работает… и вообще закрыто на обед… Но тут я обнаружил в углу квитанции фиолетовый штамп «Оплачено». Это меня, конечно, сильно подбодрило. Взял я у мужичка огрызок карандаша и расписался, куда он тыкал своим корявым траурным ногтем.

В общем, он ушел. Остались от него ящик да пыльные следы на линолеуме в прихожей. Конечно, никакой высокой науки, никаких там «полостей Малявина» и «конформных отображений» в голове у меня уже не осталось. Я, сами понимаете, изучал копию квитанции и копался в коробке. Все было правильно. Адрес мой, фамилия заказчика — Малявина И. Е., подпись ее же… Но объяснить все это было невозможно.

Полный черновик ЗМЛДКС содержит рукописную правку, но даже с учетом ее еще далек от опубликованного варианта.