От Пекина до Берлина. 1927–1945

Второе. Оставшиеся немецкие гражданские и военные власти должны объявить всем солдатам, офицерам и населению, что все военное имущество, здания, коммунальные сооружения и ценности должны быть в порядке, ничего не взрывать и не уничтожать.

Третье. Вы, господин Хейнерсдорф, поедете с нашими офицером к доктору Фриче, заберете его с собой на радиостанцию для выступления, затем вернетесь сюда.

Четвертое. Я еще раз подтверждаю, что мы гарантируем жизнь солдатам, офицерам, генералам и населению и по возможности окажем медицинскую помощь раненым.

Пятое. Мы требуем, чтобы не было никаких провокационных действий со стороны немцев – выстрелов и прочих диверсий, иначе наши войска будут вынуждены принять ответные меры.

Хейнерсдорф заявляет просьбу о защите сотрудников министерства пропаганды.

– Те, – говорю, – кто сложит добровольно оружие и не проявят враждебных действий против советских людей, могут быть спокойны: у них и волос с головы не упадет.

Явился полковник Вайгачев и с ним переводчик гвардии старшина Журавлев. Ставлю задачу Вайгачеву:

– Вы поедете с Хейнерсдорфом к доктору Гансу Фриче. От имени немецкого правительства Фриче даст приказ войскам о капитуляции, о сдаче войск в плен в полном порядке, с вооружением и техникой. Пусть Фриче передаст по радио всем, что советское командование приняло предложение о капитуляции и берет Берлин и весь его гарнизон под свою защиту. Вы обеспечите приезд Фриче на нашу радиостанцию и установите контроль за передачей того, что я сказал. После выступления Фриче по радио, он и его ближайшие сотрудники должны прибыть сюда. Будем здесь разговаривать о дальнейшем. Ясно?

Полковник Вайгачев и старшина Журавлев, а вместе с ними и немецкая делегация направляются к выходу. В дверях они неожиданно сталкиваются с Вейдлингом. Тог зло покосился на них и проговорил:

– Нужно это было делать раньше!

С Вейдлингом длительных переговоров не предстояло.

Вейдлинг – в очках, среднего роста, сухощавый и собранный.

Спрашиваю его:

– Вы командуете гарнизоном Берлина?

– Да.

– Где Кребс? Что он говорил вам?

– Я видел его вчера в имперской канцелярии. Я предполагал, что он покончит жизнь самоубийством. Вначале он упрекал меня за то, что – неофициально капитуляция была начата вчера. Сегодня приказ о капитуляции дан войскам корпуса. Крабе, Геббельс и Борман вчера отклонили капитуляцию, но вскоре Кребс сам убедился в плотности окружения и решил – наперекор Геббельсу – прекратить бессмысленное кровопролитие. Повторяю, я дал приказ о капитуляции моему корпусу.

– А весь гарнизон? Распространяется ли на него ваша власть?

– Вчера вечером я всем дал приказ отбиваться, но… потом дал другой…

Чувствую, что у немцев беспорядок. Вейдлинг показывает по немецкой карте место расположения своего штаба и частей корпуса, фольксштурма и прочих. В шесть часов утра они должны были начать капитуляцию.

Входит генерал Соколовский. Разговор продолжается втроем:

– Что с Гитлером и Геббельсом?

– Насколько мне известно, Геббельс и его семья должны были покончить с собой. Фюрер тридцатого апреля принял яд… Его жена тоже отравилась…

– Это вы слышали или видели?

– Я был тридцатого к вечеру в имперской канцелярии. Кребс, Борман и Геббельс мне это сообщили…

– Значит, это конец войны?

– По-моему, каждая лишняя жертва – преступление, сумасшествие…

– Правильно. Давно вы в армии?

– С одиннадцатого года. Начал солдатом.

– Вы должны отдать приказ о полной капитуляции, – говорит Соколовский.

– Я не мог отдать всем приказ о капитуляции, так как не было связи, объясняет Вейдлинг. – Таким образом, в ряде мест отдельные группы еще могут сопротивляться. Многие не знают о смерти фюрера, так как доктор Геббельс запретил сообщать это…

Соколовский. Мы полностью прекратили военные действия и даже убрали авиацию. Вы не в курсе событий? Ваши войска начали сдаваться, вслед за этим прибыла гражданская делегация от Фриче с заявлением о капитуляции, и мы, чтобы облегчить ее задачи, прекратили огонь.

– Я охотно помогу прекратить военные действия наших войск.

Он показывает, где еще остались части СС. В основном вокруг имперской канцелярии.

– Они хотят пробиться на север, – сообщает Вейдлинг. – На них моя власть не распространяется.

Соколовский. Отдайте приказ о полной капитуляции… Чтобы и на отдельных участках не сопротивлялись.

– У нас нет боеприпасов. Поэтому сопротивление долго продолжаться не может.

Соколовский. Это мы знаем. Напишите приказ о полной капитуляции, и у вас будет совесть чиста.

Вейдлинг набрасывает проект приказа. Присутствующие беседуют вполголоса. Вейдлинг пишет…

– Может быть, вам нужен ваш помощник? – спрашиваю его.

– О, да, да! Это будет очень хорошо! – обрадовался генерал.

Приказываю позвать начальника штаба германского корпуса. Входит рослый брюнет – с моноклем, с отличным пробором, серые перчатки. Франт франтом. Немцы советуются друг с другом. Вейдлинг хватается за голову, но пишет. Всматриваюсь в него. С гладко зачесанными назад волосами он типично по-немецки аккуратен.