От Пекина до Нью-Йорка

У большинства старых преподавателей, получивших образование в гоминьдановских учебных заведениях, да отчасти и у молодежи сложился метафизический, формально-юридический подход к явлениям международной политики. Слушатели поэтому нуждались в точных формулировках и всесторонних разъяснениях сложных явлений международных отношений и внешней политики СССР. Для правильного понимания требовался марксистский диалектический подход. Для многих из них, например, было нелегко понять, что история международных отношений далеко не исчерпывается теми или иными международными конференциями и дипломатическими акциями, а представляет собой совокупность экономических, политических, правовых, дипломатических и военных связей и взаимоотношений между народами, государствами и системами государств, между основными классами, экономическими и политическими силами и организациями, действующими на мировой арене. Приходилось долго на исторических примерах разъяснять, что социально-экономические факторы, характеризующие всемирно-исторический процесс перехода человечества от одной общественной формации к другой, часто сказываются на сфере международных отношений опосредствованно; социально-политическое развитие — важный фактор формирования внешней политики, поскольку внешняя политика находится в тесной взаимосвязи с внутренней. На формирование внешней политики в разной степени непосредственно оказывают влияние такие факторы, как интересы правящих классов, характер политического строя, состав правящей элиты, степень ее зависимости от различных социальных и политических групп, роль военных кругов и т. п. Менее прямое воздействие оказывают идеологическое и политическое лицо основных партий, участвующих в правительствах, степень влияния и политическая активность народных движений, господствующие тенденции общественного мнения и его эволюция.

В разные эпохи и даже исторические периоды влияние тех или иных прямых и косвенных факторов на формирование внешней политики отдельных стран и международные отношения менялось в зависимости от роли этих факторов во внутренней и внешней политике отдельных стран.

Наши слушатели долго не могли усвоить, что до выхода на арену классовой борьбы пролетариата народные массы принимали лишь стихийное участие в историческом процессе, в развитии международных отношений.

Обращаясь к, истории Китая, в своих лекциях я подчеркивал, что движения народных масс часто проходили под религиозным флагом, их участники смутно осознавали цели своей борьбы. Это характерно для народных выступлений в Китае (движение тайпинов в 50—60-е годы XIX века, восстание «Ихэтуань» на рубеже XX века). Господствующие круги Китая принимали решения, касающиеся международных проблем, исходя из своих классовых интересов. Так, китайские феодалы в XVII веке предпочитали идти на сговор с маньчжурскими поработителями в целях борьбы с выступлениями крестьян; в середине XIX века цинская монархия шла на сговор с западными колонизаторами для борьбы с крестьянами во время тайнинского восстания. Особенно ярко этот предательский сговор реакционного цинского режима с иностранными империалистами проявился в годы народного восстания «Ихэтуань».

В одной из первых лекций мною было подчеркнуто, что в первом своем внешнеполитическом акте — Декрете о мире — Советское правительство отказывалось от тайной дипломатии, заявляло, что оно желает вести переговоры открыто и приступает к опубликованию тайных договоров. Советское правительство аннулировало империалистические договоры царского и Временного правительств, заключенные правящими кругами за спиной народов и вопреки их воле, и вообще порвало с империалистической политикой царского и Временного правительств. Вместе с тем все пункты договоров, где содержались условия добрососедства (в том числе и определяющие границы) и экономические соглашения, Советское правительство признавало. Это было осуществлением ленинского принципа мирного сосуществования двух противоположных социально-экономических систем.

С 1917 года наступила эра новой дипломатии, серьезно затруднявшая происки врагов мира. Это, однако, отнюдь не отменяет того факта, что сегодня еще в большей степени, нежели в XIX веке, буржуазия стремится вершить дела своей внешней политики в глубочайшей тайне от народов.