От первого до последнего слова

– Нет, – признался Долгов. – Не сразу. И машина у тебя грязная была, а дождь шел только в тот вечер, когда я прилетел и нашел здесь Катю. Ни до, ни после дождя не было! Значит, ты был в больнице, когда дождь пошел! Что ты мог делать здесь так поздно? Больных по ночам ты смотреть не ездишь, значит, еще зачем-то приезжал.

– Отлично, – похвалил Хромов. – В дедукции ты у нас тоже впереди всех! Пятерка тебе!

– И телефон не работал, – продолжал Долгов. – А он не мог не работать, у нас всегда телефоны работают. И утром, когда я приехал, с аппаратом все было в порядке. Я сообразил не сразу, а потом понял. Его просто выключили, выдернули из розетки, а после включили. А розетка у нас за шкафом. И про эту розетку знаем только мы с тобой. Помнишь, прошлой зимой какой-то там провод отходил, ничего не было слышно? И мы по очереди за шкаф лазали, чтобы его поправить?

– Помню.

– И ломик ты в сортир отнес. И про сортир только свои знают, персонал!

– А куда ж мне было его девать? – удивился Хромов. – По коридорам, что ли, с ним метаться? Или в окно выбросить?

– Вот именно. В коридоре мог встретиться кто-нибудь, а окно не открывается!

– Абельмана ты просил, чтобы он Грицука ко мне пристроил?

– Ну, конечно! – сказал Хромов и захохотал. – С Абельманом этим вообще цирк вышел! Папаша стал меня просить положить его к себе. А я знал, что его убью. И вот думаю – мой больной, и вдруг помер! Да еще от остановки сердца! Что я за врач, если такую патологию проглядел?! Нет, думаю, мне моя репутация дорога! А есть у нас Долгов Дмитрий Евгеньевич, царь и бог, икона наша доморощенная! Как бы так мне сделать, чтобы получилось, что это ты его положил? И тут мне повезло! Ну, хоть в чем-то должно было повезти!

– И как тебе повезло?

– Прихожу я к главному в кабинет, а там эта его Нелли Петровна сидит с телефоном. Говорит, никак я Абельману не дозвонюсь, второй раз набираю! Первый раз не было его, а сейчас вроде на месте. Музыка играет, а трубку он не берет. А мне, говорит, отойти срочно нужно. Терентьев просил бумаги какие-то, а у нас ксерокс не работает! Послушай, говорит, Костенька, когда он ответит, попроси, чтоб анамнез на Торопову забрал. Или сам пускай приедет, или пришлет кого, только предупредит заранее. Ну, и я, конечно, всей душой! Я-то уж понял, как мне это может пригодиться! Ну, посидел я, посидел, Абельман ответил. И сразу ясно мне стало, что он понятия не имеет, кто ему звонит и зачем! Ну, я и говорю – Эдуард Владимирович, это из министерства вас беспокоят, просим больного положить в такую-то больницу. А я знаю, что у него в нашей больнице первый друг – ты, Долгов! Ну, так оно все и вышло! Он тебе позвонил, ты папашу положил, и получилось, что папаша твой больной, а не мой, и ты виноват, что он помер! А я так, сбоку! А про то, что ты виноват, даже по телевизору показали! Как я хохотал, если б ты знал только!

Хромов замолчал и стал качать ногой.

– А почему вы Дмитриевич, и не Евгеньевич? – вдруг спросил Глебов. – Вот этого я не понял. Ваш отец ведь Евгений Иванович Грицук, а вовсе не Дмитрий Хромов.

– Так звали дедушку, – Хромов махнул рукой. – Мать умерла, и мы с братом взяли его фамилию. И отчество его взяли. Папашино оставлять не хотели. Ну, то есть я не хотел, а брат… Брат не понимал ничего. А маленький был такой веселый! Смышленый. У нас грузовик был красный, я его в нем катал. А заговорить он так и не заговорил. Папаша постарался.

– Н-да, – сказал Глебов.

Они опять замолчали, только трактор рычал под окнами.

Долгов представлял себе мальчишек – Костю и его брата. И красный грузовик представлял тоже.

…И все так бездарно! На что потрачена жизнь? Зачем? Кому это было нужно? Жизнь Кости Хромова теперь кончилась. Брат останется совсем один.

…Почему жизнь так несправедлива?

– Значит, книга ни при чем, – сам себе сказал Глебов. – Так я и думал.

– Какая книга?

– Ваш отец написал разоблачительную книгу, – пояснил Глебов адвокатским тоном. – И был уверен, что ему отомстят разгневанные политики и бизнесмены, которых он упоминает в этой книге.

– Да у него мания величия всю жизнь была! – махнул рукой Хромов. – А под старость вообще в маразм превратилась! Вот он и разоблачал всех подряд! Хотел, чтобы его по телевизору каждый день показывали! А его все не показывали!

– Да, – согласился Глебов. – Это я уже слышал от его жены.

Тут Долгов вдруг вспомнил.

– Михаил Алексеевич, у вас есть телефон Светланы Снегиревой?

– Конечно.

– Напишите, пожалуйста.

Глебов посмотрел на Долгова странно, но записал телефон на хрусткой бумажке, выдернутой из блокнота. Пока он писал, тяжелая ручка взблескивала золоченым корпусом. Андрей Кравченко не мог оторвать от нее глаз.

– Возьмите, Дмитрий Евгеньевич.

– Спасибо.

Они разговаривали обычными голосами, как будто ничего не случилось, как будто все в порядке, и в этом была еще какая-то дополнительная несправедливость!..

– И за охраной, наверное, нужно сходить, – морщась, произнес Долгов, словно говорил, что нужно сходить во вторую хирургию.