Выхожу на бродвейЯ с подругой своей,Чтобы жизнь там текла понемногу.Мы идем в поздний час,Ветер свищет для нас,И шумит, не смолкая, дорога.Я в листве тополейВижу флаг кораблей,Каждым вдохом живу окрыленный.Ты свобода моя,Жизни радуюсь я,Припадая к губам удивлённым.Дождь прошел – ну и пусть,Улетела с ним грусть,Все невзгоды умчались стрелою.Здесь Москва, Ашхабад,Вильнюс и Ленинград,Тут я жил под счастливой звездою.Тут не плещут моря,Не пылает заря,Фонари лишь уныло мерцают.Но не любят врагов,И для всех чужаков,Как в Одессе, до двух не считают.Пусть гудит голова,Пусть все гаснут слова,Я глупей обезьяны не стану.Лишь коснуться мне вдругНежных девичьих рук,И напиться воды из фонтана.И наступит тот час,Когда каждый из насУнесётся, подхваченный ветром.Чтоб минуя годаВозвратиться сюдаМожет уркой, а может быть, метром.09–11.09.1988 г.
Боль поколения
Я слышу вновь шаги: за мной идут.Их много, с ними стрелы и ножи.И у моей измотанной душиОни крупицы радости крадут.Они безмолвно режут то, что есть,И насаждают свой унылый быт.В лохмотьях тот, кто ложью не покрыт —Кому нужна залатанная честь? Снова слышу я чьи-то шаги — Ужас нервы сплетает в клубки — Удалятся, замрут в тишине, Чтобы вновь к нам вернуться во сне.Я выкрал все у собственных детей,Что сам для них по крохам собирал,И видится наш светлый идеалПотомкам грязной грудою костей.С кем я могу открыто говоритьИ что мне вера? – той, которой нет,Я слепну от сияния монет,Теперь продать все можно и купить. Замолчи, преподобный отец, Нас сегодня покинул Творец, Где ты видел блаженных миры, Всюду нечисти только пиры.Тут все мои грехи: чего-то ждут,Надеются на исповедь, глупцы,Не буду с ними я рубить концы,Со мной все в преисподнюю падут.И вот я различил из темнотыВозникшее из болей, слез и мукЧудовище. Замкнулся черный круг,Я узнаю знакомые черты. Я кричу, разлетается дверь, Видно, жребий мой брошен теперь. Я спокоен, я вытер глаза. «Ну, давай, не томи, где коса?»13–14.07.1989 г.