От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

- Возле, ныне, подле, после, вчуже, въяве… - начала взрослая девица сначала громко, потом всё тише и тише.

- Не умирай, не умирай, пожалуйста, а то за попом пошлю.

- Дальше не помню, - безнадёжно призналась отвечавшая.

- Не помнишь, забыла? А с кавалерами гулять не забыла? Становись столбом!

И взрослая девушка покорно стала в кружок с малышами, горько всхлипывая и повторяя невыученный урок.

- Не реви! - приказала ей Елизавета Александровна. - Хочешь в институт поступить - учись, а не хочешь - зря время не проводи, выходи поскорее замуж!

Девушка не выдержала и, закрыв лицо книгой, заплакала ещё громче.

- У-у-у, распустила нюни, а туда же в институт собралась! Нужны там такие. Очень нужны!..

И Елизавета Александровна с презрением отвернулась от плачущей девушки.

А я смотрел на неё во все глаза и думал: «Зачем она позволяет над собой так издеваться? Ну мы маленькие, над нами можно, а она ведь взрослая, взяла бы и ушла».

- Ты что глаза выпучил? - вдруг услышал я грозный окрик Лизихи.

Я обернулся. Лизиха глядела мне прямо в лицо.

- Чего зеваешь? Понравилась очень? Будешь зевать - сам таким же дураком вырастешь!

- Елизавета Александровна! Я коренные слова все выучил, можно ответить вам? - прозвенел вдруг серебряный голосок Митеньки.

- Отвечай, отвечай, родной! - сразу добрея, заговорила она. - Вот моя единственная радость, утешение моё!

Митенька начал отвечать не очень бойко. Он частенько запинался. Но бабка Лизиха сейчас же, как бы невзначай, подсказывала забытое слово, и он отвечал дальше.

- Умница, молодец! - наконец сказала она и обернувшись к стоящим вокруг неё «столбам», прибавила: - Вот с кого пример берите. Моложе вас всех, а как старается. - И, снова обращаясь к Митеньке, ласково заговорила: - Пойди, родной, отдохни немножко.

- Я, Елизавета Александровна, совсем не устал, я лучше арифметику повторю, - отвечал тот.

- Ну, повтори, повтори, если хочешь. И занятия пошли своим чередом.

ДАЖЕ МАМА НЕ ПОНИМАЕТ

Прошёл уже целый месяц, а я всё никак не мог освоиться в новой для меня обстановке, такой непривычной, грубой и совсем непохожей на нашу домашнюю.

Из новичков у бабки Лизихи я оказался не один. Совсем недавно в обучение к ней поступила ещё новая ученица - Клава Поспелова. По годам она была мне ровесница и, так же как и я, только начинала постигать всю премудрость науки. Клава мне сразу понравилась. Она была стройная, белокурая, с немного вьющимися волосами.

Но не только её миловидная внешность привлекала меня к ней. Клава, как я сразу увидел, обладала именно теми качествами, которых мне как раз и недоставало. Она была очень аккуратная, вся какая-то подобранная, подтянутая. Всё, за что она бралась, она делала быстро и хорошо. Глядя на неё, я, например, никак не мог понять, как она может написать целую страницу в тетрадке и не посадить при этом ни одной кляксы. А вот ко мне в тетрадь эти злосчастные кляксы так сами и прыгали. И пальцы у Клавы, когда она писала, всегда были чистые, как будто чернила к ним вовсе не прикасались.

- Ты посмотри, как аккуратно у Клавы написано и какую ты грязь в тетрадке развёл! - кричала бабка Лизиха, тыча мне в нос мою невообразимую мазню.

Что я мог на это ответить?

Я понимал, что я грязнуля, что я ротозей, размазня, недотёпа, что я, по словам бабки Лизихи, сущее чудовище. Всё это я очень хорошо понимал, не мог понять только одного: как мне избавиться от всех этих страшных пороков?

Об этом моя суровая наставница ничего не говорила. Она только возмущалась моими пороками, кричала, что я просто издеваюсь над нею и совсем не хочу учиться. Может быть, кое в чём она была и права. Такое учение мне действительно сразу же опостылело.

Небольшим утешением для меня могло служить разве только то, что ведь и на Клаву, несмотря на её старание, на её аккуратность, бабка Лизиха тоже частенько покрикивала.

Да, кроме Митеньки, на кого она только не кричала, кого не называла лодырем, оболтусом, шалопаем!.. Кому не сулила в будущем самую страшную участь - пойти по миру, издохнуть под забором, стать негодяем и подлецом.

- Сонька, ты что глазищи по сторонам таращишь?! - кричит она на худенькую черноглазую девочку.

Та испуганно вскакивает, не понимая, в чём она провинилась.

- Не выучишь заповеди, домой не пущу, хоть издохни здесь… А ты, олух царя небесного, долго ещё будешь над примером сидеть? Иди сюда, негодяй, покажи, что сделал.

Из-за стола встаёт крепкий, коренастый мальчик - Юра Белокуров. Он учится хорошо, гораздо лучше других. Беда только в том, что до поступления в школу Лизихи Юру учила дома его мать-учительница. Она-то его так хорошо и подготовила. Но бабка Лизиха этого не признаёт. Ей хочется показать, что по-настоящему может учить детей только она, а другие берутся не за своё дело и потом ей же приходится всех переучивать заново.

- Ну как ты решаешь? Кто тебя этому научил? - орёт она, вырывая из Юриных рук тетрадку. - Вот, вот тебе! - Она рвёт пополам тетрадь и швыряет в угол. - Бери другую, становись сюда, решай сначала!