От плоти и крови

– Не могу точно сказать. Родилась я не там. Думаю, мы жили там две зимы. А до того переходили с места на место и постоянно прятались. Отец бил меня, чтобы прогнать демоново проклятье. Хавьер и остальные никогда не поднимали ни на кого руку и даже не повышали голос. Когда мы стали истинно верующими и покаялись, отец тоже стал спокойнее.

– Он перестал тебя бить, но все остальное – лишь другая форма насилия, – прорычал Дункан, едва справляясь с душившим его гневом. – В Нью-Хоуп следят за соблюдением законов. Если кто-то умышленно причиняет вред, то его ждет наказание. Все жители вносят свою лепту, помогают тем, что лучше всего умеют делать, трудятся на общественных работах. И мы заботимся друг о друге.

– Только один вопрос, – добавила Тоня. – Ты была счастлива в том поселении?

– Я… не знаю, – прошептала явно растерянная Петра, обхватив себя руками. – Не знаю.

– Может, тогда стоит выяснить, счастлива ли ты здесь? Пицца остывает, ешь.

– Благодарю за пищу, но… – Гостья беспомощно уставилась на тарелку. – Это же плоть животных, разве нет?

– Пепперони, – с набитым ртом ответил Дункан. – Просто убери колбасу, если не хочешь ее.

– Ее в основном делают на главной ферме и передают часть в общественную столовую, – объяснила Тоня.

Петра осторожно отлепила мясные кружочки от теста, нерешительно откусила крошечный кусочек пиццы и удивленно распахнула голубые глаза. Затем откусила еще.

– Как вкусно!

– В столовой готовят и пиццу только с овощами, – сообщила Тоня, протягивая гостье одну салфетку из стопки на столе.

– И можно просто ее взять?

– Все трудятся на благо общины – все едят, – прокомментировал Дункан.

– У вас такой большой дом, и все эти вещи. – Петра обвела глазами кухню. – И только для вас?

– Мы живем здесь с матерью и сестрой, Ханной. Дети живут с родителями, по крайней мере, до шестнадцати лет. Иногда в Нью-Хоуп приходят сироты, но их кто-то берет к себе в семью и заботится, как о своих.

– Кларенс хочет уйти и жить с другими, – закусив губу, качнула головой Петра. – Он и раньше пытался сбежать из поселения, но его поймали. Демон проклял его, дав крылья и возможность творить огонь преисподней…

– Он из фей, – заключил Дункан, переглядываясь с сестрой.

– Пришлось много раз его бойкотировать и запирать в хижине для покаяния, чтобы Кларенс наконец отверг демоново проклятье. Взрослого бы уже изгнали из поселения, но мы хотели защитить ребенка, заставить его покаяться, чтобы спасти его душу.

– Вы запрещали ему проявлять свою натуру, – поправил Дункан. – Проявлять свой дар. Способности идут от самого человека. Он причинил хоть кому-то вред?

– Один раз… Нет, дважды, Кларенс побил мальчишек, которые оскорбляли его.

– Это совсем другое. Называется «постоять за себя», – отмахнулся Дункан.

– Сегодня он хочет уйти с людьми, которых зовут Анна и Марла.

– Они очень хорошие, – сказала Тоня с набитым ртом. – Живут возле академии и выращивают лам, овец и коз. Их шерсть идет на пряжу, из которой потом вяжут одеяла и свитера. И делают много красивых вещей. Анна – эльф. У Марлы магических способностей нет. Кажется, до Приговора они жили в Балтиморе и планировали завести ребенка.

– Но они же обе женщины. Это грех. Да и как они могут завести детей?

– Разве может любовь быть грехом? А раньше технологии и научные достижения помогали людям иметь детей и в таких ситуациях. Анна с Марлой очень хорошие. Кларенсу очень повезло с ними.

– Он сказал… сказал, что с ним может пойти Миранда и еще кто-нибудь. Те женщины обещали позаботиться о троих. Я могла бы тоже поселиться с ними.

– Очень рекомендую дать им шанс, – кивнул Дункан. – Если тебе не понравится там, оставаться не обязательно.

– Разве можно пойти, а потом отказаться? – удивилась Петра.

– Анна и Марла не будут заставлять тебя жить с ними, если ты не захочешь.

– Это так отличается от правил поселения, – прошептала Петра. По щеке у нее скатилась слеза. – Все здесь совсем другое.

– Не плачь, – попыталась утешить девочку Тоня. – Ты скоро привыкнешь. Выпей немного газировки.

Петра послушно взяла стакан и сделала глоток. И рассмеялась, вытирая слезы.

– Щекотно.

– Это из-за пузырьков.

– Я никогда не пила ничего подобного. Или не помню этого. Отдаленное прошлое теперь кажется расплывчатым и запутанным. Эсме говорила, что мы все должны вернуться в священную долину, если не хотим впасть во грех и быть проклятыми.

– Эсме? – переспросила Тоня.

– Она ушла вместе со своим малышом и еще двумя детьми, – пояснила Петра. – Но никто больше не захотел отправиться с ними. И Джером тоже решил сбежать. Он собрал вещи и продукты, оставленные нам, и выскользнул из дома ночью. Он предлагал мне пойти с ним. Но я отказалась. Приятно находиться в тепле, носить удобную обувь и одежду, есть пиццу и пить газировку. Прежняя жизнь кажется размытым воспоминанием, где я всегда голодала, мерзла и боялась.

– Что ж, – улыбнулся Дункан, кладя на тарелку девочки еще один кусок пиццы, – у тебя началась новая жизнь.

– У меня началась новая жизнь, – эхом повторила Петра и улыбнулась в ответ.