От победы к миру. Русская дипломатия после Наполеона

Именно из-за военных триумфов военная мощь России стала источником беспокойства для других великих европейских держав. Во время дипломатических переговоров, которые последовали за победой над Наполеоном, союзники России не могли понять, почему в условиях мира Александр I не распускает своих солдат. Сохранение армии в боевой готовности, как это казалось со стороны, вызывало вопросы о намерениях монарха. На деле же размер и организация русской армии в мирное время были обусловлены скорее географическими, демографическими, экономическими, социальными и административно-правовыми условиями в Российской империи, чем военными планами. Русское командование очень хорошо понимало, что численность войск необходимо сократить не столько по дипломатическим, сколько по экономическим причинам. Однако в условиях общества, построенного на крепостном праве, проблема организации призыва и поддержания готового к мобилизации в военное время резерва не давала проводить значительные сокращения.

Русская полурегулярная крестьянская армия, если не находилась в походном состоянии или летних лагерях, в которых кроме военной службы выполняла и коммунальные задачи, располагалась в разбросанных на огромных расстояниях деревнях. Также важно, что призыв на военную службу принес с собой освобождение из крепостной зависимости или из-под юрисдикции государственных деревень или городских общин, и как только рекрут становился солдатом, его юридический статус менялся, как и статус его жены и его будущих детей. Более не приписанный к своему месту рождения, солдат до увольнения из армии подчинялся своему военному командованию. Таким образом, солдат не мог быть демобилизован или отправлен домой до тех пор, пока он не получал инвалидность или не завершал свой долгий срок службы (в то время он составлял 25 лет). Большая протяженность имперских границ и медленное сообщение не оставляли правителям другого выбора, кроме как держать под ружьем большое число людей. Географические ограничения также были причиной для сохранения относительно централизованной командной структуры русской армии ради обеспечения административной и финансовой жизнеспособности6. Проще говоря, для того чтобы понять военное и дипломатическое положение России после победы над Наполеоном, крайне важно учитывать физическую уязвимость страны и широкий спектр потребностей в сфере безопасности.

Российская империя поддерживала надежные военные структуры как для того, чтобы обеспечить безопасность протяженных сухопутных границ, так и для продолжения имперской экспансии на прилегающих территориях, которая продолжалась с XVI века7. До Петровских реформ врагами России были Швеция, Речь Посполитая, Крымское ханство и Османская империя. С момента окончания Смутного времени (1598–1613) – периода глубокого политического и общественного кризиса, бунтов, гражданской войны и иностранной интервенции – восстановленное Московское царство боролось за защиту своих границ от соседей-оппортунистов. По условиям Столбовского мира (1617) со Швецией Россия потеряла значительную часть территорий вдоль берега Ладожского озера и оказалась полностью отрезанной от Финского залива. Согласно Деулинскому перемирию (1618) Речи Посполитой отошла территория вдоль западной границы, включая стратегически важный город Смоленск. Неудивительно, что молодая династия русских монархов потратила большую часть XVII века на восстановление утраченных территорий. В 1656–1658 годах царь Алексей Михайлович (г. п. 1645–1676) вступил в борьбу со Швецией за контроль над балтийскими торговыми путями, а с 1620-х годов, когда православное население Украины начало искать защиты от католического господства, Московское царство вновь вступило в конфликт с Речью Посполитой. В 1654 году после восстания против поляков, которое началось в 1648 году8, запорожские казаки присягнули на верность русскому царю. В том же году Россия отвоевала Смоленск и начала Тринадцатилетнюю войну против Польши. В 1667 году Андрусовское перемирие подвело итог Русско-польской войне с переходом к Московскому царству Левобережной (Восточной) Украины, Киева и Смоленска [Fuller 1992: 1–21; Kotilaine 1998: 495–530].