От победы к миру. Русская дипломатия после Наполеона

Почему, продолжал Каподистрия, Вена и Лондон поддерживали такие близкие связи? Основная причина таилась в огромной мощи России и ее вмешательстве во все европейские дела. В ходе предыдущих переговоров в Вене и Париже либеральные идеи Александра I оказались решающими в примирении французского народа с законным королевским режимом. Влияние императора также помогло укрепить независимость и нейтралитет Швейцарии, возвратить Польше ее государственность и обеспечить лучшее будущее Европы. Эти успехи, в сочетании с Актом от 14 (26) сентября 1815 года, убедили правительства Австрии и Британии в том, что Александр стремился и продолжает стремиться к всеобщему господству. Хотя это было очевидным абсурдом, эти предположения убедили союзников постараться изолировать Россию от Франции, Германии, Испании и почти всех остальных второстепенных государств. Действия от имени Четверного союза облегчили бы задачу изоляции России. На тот момент эти усилия не увенчались успехом, и союзники были вынуждены принять факт участия Франции в конференциях Аахенского конгресса. Каподистрия пришел к выводу, что, хотя австрийское прочтение Четверного союза обязывало Россию принимать политику союзников, правительства в Берлине, Лондоне и Вене по-прежнему были вправе заключать сепаратные соглашения и действовать независимо от Союза. Чтобы подкрепить этот аргумент, министр иностранных дел описывал цели внешней политики Австрии и Британии, заключавшиеся в долгосрочном подчинении Франции и Испании, зависимости Нидерландов и Португалии от Британии и подчиненности итальянских государств власти Австрии. Другие шаги, направленные на блокировку сил России, включали в себя вооружение Германского союза против мнимых завоевательных замыслов России, установление прямых отношений между Германским союзом и Оттоманской Портой, вмешательство в отношения между северными государствами, и наконец, вмешательство в дела России с Персией и Турцией. Однако Каподистрия настаивал, что вопреки проводимой союзниками политике недоверия и зависти побуждения России оставались чистыми, виды доброжелательными, а политика правительства искренней и честной[109].

Каподистрия также полагал, что, по крайней мере до марта 1816 года, Пруссия избегала вступления в такие союзы, строившиеся на недоверии, и казалась приверженной принципам Священного союза. Написанная прусским статским советником И. Ансильоном памятная записка описывала Акт от 14 (26) сентября как источник предложенного Всеобщего союза[110]. Всеобщий союз должен был предоставить взаимную гарантию (garantie solidaire) территориальной целостности, закрепленную как Венскими и Парижскими договорами, так и другими соглашениями между европейскими государствами. Такая гарантия должна была обеспечить неуклонное соблюдение принципа законного суверенитета. Используя девиз «все за одного, один за всех», она бы требовала от европейских государств взяться за оружие против любой силы, нарушающей кодифицированные территориальные границы[111]. Сила тогда не угрожала бы праву, а право было бы поставлено под защиту силы. Второстепенные государства находились бы под защитой великих держав и, таким образом, получили бы новые права, а не утратили бы их. С уважением к законности суверенитета договаривающиеся державы должны были предотвращать посягательства на него путем применения насильственных средств или изменений, производимых снизу вверх (de bas en haut), и каких бы то ни было революций. Следовало уважать внутреннюю свободу каждого государства, а правительства, которым угрожали бы внутренние волнения, могли бы обратиться к державам-гарантам, у которых, в свою очередь, были бы права защитить находящиеся под угрозой власть и общественный порядок. Всеобщий союз, как его предлагал Ансильон и понимал Каподистрия, позволил бы каждому государству работать в направлении реформирования и совершенствования собственных общественных институтов, предупреждая нововведения, произведенные насильственным путем.

Император России с одобрением отнесся к предложению Пруссии и попросил консультаций с союзниками. Однако к моменту написания доклада Каподистрия мог сообщить лишь то, что по данному предложению не велись никакие дальнейшие переговоры. Министр иностранных дел рассматривал это как отказ со стороны Австрии и Британии. Вместо Всеобщего союза в развитие Акта от 14 (26) сентября они предпочли исключительную систему Четверного союза. На тот момент Каподистрия также предполагал, что очевидное решение Пруссии встать на сторону Австрии и Британии произошло из-за тенденции державы поддерживать британскую позицию по Португалии и Испании и из-за секретности вокруг австрийско-прусских переговоров о Германском союзе. Как бы то ни было, когда союзники начали планировать повестку встреч в Аахене, единство Австрии, Британии и Пруссии казалось нерушимым.