От полюса до полюса

Солнце уже опускается за скалы Долины царей, когда мы возвращаемся на паром. В это неописуемо прекрасное время дня, когда густое бурое золото неба проливается на поверхность Нила, превращая его в пылающий янтарь, и выстроившиеся вдоль берега пальмы пылают в этом жидком огне несколько драгоценных мгновений, вовсе нетрудно представить себе величавое зрелище похоронной процессии, перевозящей тело Бога-Царя через эту же самую реку три с половиной тысячелетия назад, знаменуя начало его последнего и самого важного путешествия.

День 57: Луксор

Выезжаем рано, чтобы застать восход над руинами храма Карнака. Имя свое он получил от находящегося в Бретани города, и оно напоминает о том, что именно французы в 1798 г. вновь обнаружили этот город, укрытый под 30 футами песка. Нас сопровождает местный египтолог, раздобывший разрешение подняться на один из пилонов — массивных 150-футовых башен, стоящих по бокам у входа в храм. Для этого приходится пробираться вверх по узкому коридору между стеной пилона и гробницей Сети II. Должно быть, мы спугиваем при этом целую колонию летучих мышей, ибо темный тоннель вдруг наполняется крылатыми созданиями, стремящимися к выходу. С моей головы сбивают шляпу, крылья прикасаются к моему лицу. Вид, открывшийся перед нами наверху, превосходен, и команда возвращается на корабль завтракать. Я решаю остаться в храме, чтобы насладиться царящей здесь до прихода туристов тишиной и уединением.

Строения и сооружения его превосходят своим величием все созданное человеком и виденное мной в этом мире. Стены эти были возведены, чтобы утверждать власть и могущество фараонов и богов, подобием которых они являлись, и невозможно пройти между колонн и обелисков, чтобы не ощутить присутствия этой силы. В Гипостильном зале, где 134 колонны символическим лесом поднимаются на высоту 60 футов от оснований, которые могут охватить распростертыми руками двенадцать человек, меня переполняют трепет и удивление, не похожие на все, что приходилось испытывать мне прежде. Вместе с ними возникает и понимание того, что приходящие сюда люди испытывают подобные чувства не одну тысячу лет.

Гипостильный зал. Карнак, Египет

Колонны в храме Амона в Карнаке

На землю меня возвращает появление первой волны туристов, готовящих камеры. И тут я замечаю Тадора, которого следует называть Питером, с тростью на плечах и подобного белому призраку среди массивных столпов. Для того чтобы восстановить утраченное ощущение удивления, Питер является самым подходящим объектом. Невзирая на свои преклонные восемь с хвостиком десятилетий, проведенных среди этих стен в окружении ученых и археологов, он до сих пор не нашел объяснение некоторым предметам. Вырубленное из цельного гранитного блока изваяние Рамзеса II высотой в 97 футов весит 1000 т. Современные краны могут поднять всего только 200 т, однако сия массивная статуя была доставлена в Луксор из Асуана 3000 лет назад. Питер принимает театральную позу: «И каким образом, Тадор, спрашивают меня?» Он делает паузу и моргает большими круглыми и печальными глазами: «Волшебством, отвечаю я, магией».

Абу-Симбел. Храм Рамзеса II. Огромные скульптуры высотой 20 м, сидящие у входа, изображают фараона

Храм Абу-Симбел, расположенный выше по течению Нила, рассказывает он мне, был размещен древними египтянами так, что лучи солнца падали на лик изваяния Рамзеса всего два раза в году — в день рождения фараона и в день его коронации. Храм был перенесен в ходе обошедшейся в 40 млн долларов международной операции, чтобы спасти его от затопления водами образовавшегося за плотиной водохранилища, получившего название озера Насер. Увы, вычисления лучших экспертов современности не позволили расположить его прежним образом… теперь солнце освещает лицо Рамзеса всего раз в году.

Питер скорбно качает головой и вздыхает:

— Ничто не меняется к лучшему, ничто.

Бесспорно, ему следовало родиться 3000 лет назад. И мне жаль прощаться с ним.

Уже сентябрь на дворе, и есть такие вещи, как стрижка, о которых путешественник естественным путем забывает. Я обращаюсь в лавку цирюльника на одной из задних улочек Луксора. Моего цирюльника зовут Алла Джемал Идил, и он очень гордится собственным заведением, а также своими двумя сыновьями, которые, стоя, наблюдают за всей процедурой. Я опасаюсь худшего, но Аллах наделяет меня лучшим: отменной стрижкой, бритьем самой опаснейшей из бритв, растиранием ароматной мазью, подравниванием бровей и даже изъятием лишних волос из носа.

Вечером, возвратившись на «Исиду», я стою на палубе, глядя на новый закат над Нилом и уносясь думами в прошлое…