От полуночи до часа кошмаров

— Управляющий делами, это будет точнее всего, — ответил он. — Господин Флеминг-младший поручил мне сопровождать его в этом путешествии. Первоначально он хотел прибыть сам, но это невозможно, к сожалению. Поэтому я постараюсь его заменить. Хотя я должен был понять, что…

— Стало быть, вы именно тот, кто нам, наконец, объяснит, что все это значит, — прервал его Стефан.

— По меньшей мере, я постараюсь, — ответил фон Тун. — Однако я сам… знаете ли, я уже три года на пенсии и помогаю только иногда, когда в канцелярии возникает необходимость, и…

Элен снова закатила глаза, а Юдифь, казалось, с большим трудом сохраняет самообладание. Однако у меня этот фон Тун вызывал лишь сострадание. Мягко говоря, от этого старика не приходилось многого ожидать. Пока он мялся и напряженно (и совершенно напрасно) подыскивал слова, я быстро встал, обошел стол и протянул ему руку.

— Думаю, мы должны сначала познакомиться, — сказал я. — Меня зовут Горресберг. Франк Горресберг.

— Я знаю, — фон Тун ответил на мое рукопожатие с неожиданной силой. — Я проинформирован. В материалах, с которыми меня ознакомил господин Флеминг, находились ваши фотографические снимки и краткие биографии.

Так, так. Фотографические снимки, значит. Я даже не могу вспомнить, где я в последний раз слышал это выражение.

— Мы хотели бы узнать нечто совсем другое, — ворчливо сказал Эд. Я, не обращая на него внимания, подхватил фон Туна свободной левой рукой под локоть, не выпуская его правую руку, и попытался усадить его на один из пустых стульев рядом с Марией. Он не сопротивлялся, но не сел, а положил на стол свою папку и тяжело облокотился обеими руками на спинку пластикового стула. Тонкая спинка стала гнуться под его весом, он выпустил ее и слегка испуганно выпрямился.

— Пожалуйста, господин фон Тун, — сказала Элен. — Мне не хотелось бы быть невежливой, но…

— Я понимаю, — фон Тун нервно закивал, то протягивая руку к своей папке, то снова ее отдергивая. — Хорошо. Я попытаюсь вам объяснить, насколько это возможно, — он снова откашлялся. — Позвольте узнать, о чем вам успел сообщить господин Флеминг?

— Практически ни о чем, — сказала Юдифь.

— Мы знаем только, что мы можем разбогатеть, — добавил Эд.

— Ну, как минимум, двое из вас, — ответил фон Тун. — А может быть, и больше.

— Как это понимать? — мрачно спросил Эд.

Фон Тун казался еще больше потерянным. Его руки мяли спинку садового стула, но, несмотря на это, у меня было чувство, что он втайне благодарен Эду за этот вопрос. Я редко встречал кого-либо, кто был бы так потерян, как этот господин в этот момент.

— Я вижу, что я должен объясниться, — вздохнул он, садясь на стул и одновременно доставая из своей папки стопку компьютерных распечаток. Другой рукой он достал из внутреннего кармана маленькие очки без оправы, которые он раскрыл ловким взмахом и водрузил на нос. — Канцелярия «Флеминг и сын» обслуживает по меньшей мере четыре поколения семьи Зэнгер, которые в прошлом имели владения здесь, в Грайсфельдене. Кто-нибудь из господ уже когда-нибудь слышал фамилию Зэнгер?

Все, кроме Марии, отрицательно покачали головами. Мария слегка кивнула, словно бы выражая мягкое согласие, лишь бы не подать виду, что она не понимает о чем речь.

— Зэнгер? — Юдифь наморщила лоб. — Где-то я слышала эту фамилию.

— Цербер нам говорил что-то о нем, — сказал я.

— Институт Зэнгера, — пояснила Мария в своем учительском тоне. — Так назывался интернат, который был расположен в этом здании. — Потом она наморщила лоб: — А кого, собственно, вы называете Цербером?

— Нашего замечательного шофера, — ответил я. — Хозяина той гостиницы.

— Карла, — кивнула Мария. Она попыталась подавить улыбку, но это ей не слишком удалось. — Я еще не слышала этого прозвища, но мне кажется, оно подходит ему.

— Да, это правильно… я имею в виду институт, — фон Тун снова взял инициативу разговора в свои руки. — Кроме всего прочего семья Зэнгеров отремонтировала этот монастырь, и благодаря их щедрым пожертвованиям здесь располагался около трех десятилетий интернат для особо одаренных учеников.

— Как интересно, — сказал Эд. — А мы-то здесь при чем?

Конечно, подумал я, если речь идет об Эде, то он тут ни при чем. Интернат для особо одаренных и Эд — вещи несовместимые.

Словно прочтя мои мысли, Эд повернул ко мне голову и коротко и враждебно взглянул на меня. Я ответил ему самой дружеской улыбкой, на какую только был способен, и снова повернулся к фон Туну:

— В письмах вашей канцелярии что-то было написано о каком-то завещании.

Элен смерила меня почти презрительным взглядом, но мне было все равно. Моя реплика не имела ничего общего с моей жаждой денег (по крайней мере, почти), я просто хорошо знал людей типа фон Туна, чтобы понимать, что мы так будем сидеть здесь до завтрашнего утра и слушать историю семейства Зэнгеров, если никто не вмешается.