От потрясенного Кремля до...

В то же время и в этом же зале можно было видеть депутатов с несколько иной внутренней организацией. Они обычно проявляли очень высокую активность, выступали с яркими эмоциональными речами, предлагали свои программы, встречались с различными группами депутатов, разворачивали сильную и продуманную аргументацию, трепетно выказывали свою боль и сопричастность к страданиям России, ее бедам. И это были такие речи, которым поистине «без волнения внимать невозможно». Но, странное дело, едва проиграв на выборах, они разом теряли интерес ко всему происходящему в этом зале и в дальнейшем даже не присутствовали при обсуждении проблем, определяющих судьбу России. Такую ситуацию, например, можно было наблюдать в процессе выборов Председателя Верховного Совета. И это обстоятельство у всех депутатов съезда вызвало ощущение специфической неловкости.

Такое же чувство, но многократно усиленное, возникло у депутатов при посещении Кремлевской стены. Кстати, само слово «посещение» приобретает здесь особый смысл, ибо Кремлевская стена с захоронениями — это не то место, к которому можно подойти любому человеку в любое время по собственному желанию. Впрочем, не данное обстоятельство определяет чувства, связанные с посещением Кремлевской стены. Здесь, на необычном для кладбища месте, захоронены, очевидно, и необычные люди. А государственная торжественность саркофагов подчеркивает удельный вес усопших в истории государства, общества и конкретно — в этой стене. Хотя и на этом градация не заканчивается. Самые великие покойники захоронены непосредственно в могилах на Красной площади с торжественными монументами. На любом кладбище уместно вспомнить: «Спящий в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий». Живущие действительно пользуются своим неотъемлемым правом на жизнь. И, пользуясь этим правом, они входят в острый нравственный конфликт с этим странно импровизированным кладбищем. Здесь, в граните, в вечной по замыслу святыне покоится прах главного прокурора ежовщины Андрея Януарьевича Вышинского, который, кстати, тоже имел свое представление на эту тему. «Бурьяном и чертополохом зарастут могилы презренных изменников Родины», — эти слова он говорил в лицо еще живым людям, сидящим на скамье подсудимых. Если бы, действительно, они были изменниками… Впрочем, дальнейшие комментарии излишни. Здесь же покоится человек, известный в народе под именем «серого кардинала»— Михаил Андреевич Суслов.

Ворошиловград переименован в Луганск, Жданов опять стал Мариуполем, Рыбинск — Рыбинском, то же самое случилось с городом Набережные Челны. И город Царицын, хоть и не вернул себе свое старое имя, однако же от приставки «Сталин» все же избавился.

В жизни многое меняется, а здесь, у Кремлевской стены, не изменилось ничего (а на кладбище все спокойненько…). Что же делать? Не можем же мы по примеру своих родителей, которые яростно зачеркивали, вернее, заштриховывали в своих учебниках портреты врагов народа, устроить аналогичное действо на этом месте: одних выковыривать из стены как «несостоявшихся покойников», а предположительно великих замуровывать на освободившиеся места?!

Кладбище на Красной площади с точки зрения цивилизованного общества выглядит достаточно странным. Но это обстоятельство еще не дает оснований устроить здесь перманентную ярмарку тщеславий: «В крови до пят мы бьемся с мертвецами, воскресшими для новых похорон».

Но если даже себе представить, что все захоронения в Кремлевской стене и на Красной площади действительно заслуживают благодарности потомков, то и в этом случае само место организации подобного кладбища выглядит абсурдно, ибо главная площадь России исторически никак не является кладбищем, это площадь народных торжеств. И сегодня торжества на этой площади продолжаются, только они вступают в противоречие с кладбищенской тишиной, которая символизирует обитель вечного покоя.

Но если все последующие захоронения были как-то внутренне согласованы с теми, которые сегодня покоятся в Кремлевской стене, ибо знали они, что согласно традиции их похоронят именно здесь, то сооружение Мавзолея Владимиру Ильичу Ленину не имело никакого отношения к воле и завещанию покойного вождя. Нигде — ни в официальных документах, ни в частных беседах Владимир Ильич никогда не высказывал подобных мыслей.

Для чего же было нужно воздвигать Мавзолей на Красной площади? По-видимому, для того, чтобы утвердить принцип тоталитарного государства — на основе святыни, но в собственной интерпретации главного архитектора. Впрочем, можно предположить даже, что в момент сооружения Мавзолея он мыслился как материальное воплощение духа, но грубое наложение прагматических интересов на духовные ценности привело к искажению этой идеи. Это выразилось в том, что самые радостные, самые веселые и шумные праздники проходят у места вечного покоя и молчаливого благоговения. Да и не только рядом, а и на самой могиле, на верхнем ее этаже.