От праха к величию и обратно, или Я люблю Вас, мистер V

Дама указала кивком в сторону подноса с заварочным чайником и двумя чашками. Тед уставился на них в священном ужасе. Он мог поклясться последней каплей своей крови, что на третий этаж он пришел с пустыми руками, а журнальный столик под картиной Мунка еще минуту назад был девственно чист. С другой стороны, за две ночи бывший вампир настолько свыкся со странностями этого места, что отойдя от первого шока, оперативно и без лишних слов подхватил поднос и направился в комнату леди Шелли.

— Ночной портье Теодор к вашим услугам, мадам, — галантно представился Тед, на скорую руку сервировав чайный столик в номере женщины. Глаза при этом у него были настолько отчаянными, а слезливый блеск так явственно растекся по радужке, что любой психотерапевт почел бы за честь приобрести Теда в качестве объекта для диссертации по маниакально-депрессивным синдромам. Мориса тоже сделала для себя какие-то выводы и, щуря вишневые глаза, сказала:

— Теодор, я была бы Вам благодарна, если бы Вы мне составили компанию. Знаете, ностальгировать в одиночестве так утомительно.

— Почту за честь, — Тед и сам не знал, откуда набрался этих велеречивых оборотов, но в обществе леди Шелли они слетали с языка, будто канарейки с жердочки — легко, без наигранности, непринужденно.

Устроившись поудобнее в кресле, он начал украдкой рассматривать комнату. Хозяйка номера, наблюдая за ним из под тяжелых век, молча пила чай. По правде сказать, ничего особенного в обстановке не было. Из ванны не лезли тараканы, скромный натюрморт, висящий на дальней стене, не подавал никаких признаков жизни, монстры не выскакивали из шкафов, и даже банальные призраки на этот раз проявляли свою паранормальную активность в ином недобром месте. Тед вздохнул с облегчением.

— Вы чем-то расстроены? — Мориса вопросительно посмотрела на Теда.

— Н-нет. То есть… Да… — парень смутился.

— Девушка? — понимающе усмехнулась леди.

— А… А как Вы догадались?

— Ах, молодой человек. Какие еще проблемы могут быть у печального симпатичного юноши вашего возраста?

Тед смутился еще больше. Стараясь спрятать глаза, он стал усиленно рассматривать цветущие в горшке карликовые розы.

— О, Вы разводите розы? — поинтересовался Тед.

— Всего пару горшков, покупаю, ухаживаю, а перед переездом в другое место раздаю всем желающим. Такая леди, как я, имеет право на свои маленькие странности, не находите? Возьмите цветок для своей девушки. Ни одна из нас не устроит перед красивым цветком.

— Да, конечно, — портье энергично закивал, зажимая между пальцами хрупкий шипастый стебель, и, чтобы скрыть свое смущение, сделал огромный глоток чая. Меньше всего ему хотелось расстраивать эту милую даму. Тед сделал вид, что смакует напиток, на глазах выступили слезы — кипяток обжег, казалось, не только язык и гортань, но и пару-тройку жизненно важных внутренних органов.

Леди Шелли понаблюдала за мучениями портье и, чуть погодя, давая возможность Теду отдышаться, предложила:

— А хотите, я расскажу вам историю?

— Печальную? — приуныл парень.

Леди моложаво подмигнула, наклонилась к Теду и заговорщицки прошептала на ухо:

— Не-а. Страшную.

Девушка шла по пологому склону, стараясь приноровиться к скорости бредущего чуть впереди старика. Морри бы с удовольствием отказалась от провожатого, но чиновник в лесничестве настоял на сопровождении. Все сотрудники на тот момент уже были заняты в ежедневном обходе, а среди местных, даже за неплохую плату, желающих быть экскурсоводом на Седую гору нашлось удручающе мало. О причинах отказа они не распространялись. Короткое "Нет" и тяжелый взгляд в спину — все, чего девушка удостаивалась от аборигенов.

Уже отчаявшись попасть сегодня на место, Морри прикидывала, как лучше устроится на ночлег в ветхой избушке, почти шалашике, который ей выделили гостеприимные поселенцы сразу по приезду. Но тут на пороге, весьма кстати, появился тот самый старик в тяжелом овечьем тулупе, грязных штанах-шароварах и потрепанных башмаках на босу ногу. При ходьбе дед опирался на тяжелый посох, выстроганный из темной древесины неизвестного Моррисе растения.

— Я быть провожатым. Двойной цена. Три тысячи соренов. Отводить к Черной Голове, далеко-далеко. Все показывать! Все рассказывать! Дед Демирка долго жил, много видел, много слышал.

— Мне не нужно к вашей Черной Голове, — стараясь говорить медленно и членораздельно, пояснила Морри. — Мне нужно на Седую Гору.

Дед Демирка насупил густые брови, посмотрев на девушку, как на записную идиотку.

— Черный Седой Голова, глупый девушка! Страшная гора одна! Ты согласен на три тысячи соренов?

Морри кивнула, даже не пытаясь торговаться — все расходы на себя берет издательство, накинула плотную ветровку, захватила камеру и штатив, бросила в рюкзак немного снеди и вышла из хижинки, всеми легкими вдыхая сладкий воздух предгорного плато.

— До темноты вернуться успеем?

— Успеем-успеем, — старичок обрадовался и бодро засеменил впереди.