От Пушкина к Бродскому (Путеводитель по литературному Петербургу)

Я стоял, застыв, — и вдруг она промчалась мимо — на этот раз не взлетела. Фу!.. Я понемногу приходил в себя. Да, иметь излишнее воображение опасно. Собака спугнула ворону, а я-то вообразил!

Дальше шел все равно с некоторым испугом. У фонаря остановился. Надо записать. Ветер трепал блокнотик, но я писал. Вот так вот! — с удовлетворением впихнул блокнотик в карман. — Вот тут и сочиняй! А то разлегся в пушкинском Петербурге, будто сам сделал его!

Утром я снова стоял на остановке, и сугроб налипал на спине. Похоже, все автобусы, хорошие и плохие, отменили вообще. Отчаяние переходило почти в решимость. Нет, со всем этим эпосом пора кончать! А куда податься? Вокруг не было видно ничего. Единственное, что утешало, — это сравнение с богом, который тоже начинал когда-то в такой же тьме.

И я, вспомнив все это, засыпал — в тесной подводной лодке, в темной глубине.

11. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Благодаря Серебряному веку

И вот пришло время, когда я сумел вернуться в центр. Благодаря Серебряному веку! Благодаря возвращению Ирины Одоевцевой! Ей было уже за девяносто — но все равно здесь у нее образовался салон, каждый, кто любил литературу, мечтал прикоснуться к Серебряному веку, а заодно показать себя. В окружении влюбленных в нее людей, во всеобщем почитании, она и умерла. Отпевали ее в Спасо-Преображенском соборе. Как хорошо, что у нас был Серебряный век! Как я благодарен ему! В наши 90-е годы опустевшие писательские квартиры еще наследовались писателями же — это были последние дни действия этого закона — и бог провел меня через эту уже захлопывающуюся дверь! Благодаря Серебряному веку.

Городская весна

Едва сгрузив вещи в этой несуразной, длинной, замечательной квартире окнами во двор, я сразу же побежал по Большой Морской, выскочил на Дворцовую, и, ликуя, увидел Александрийский столп так, как я не видел его раньше никогда: теневая его сторона были зимней, сизой, после утреннего заморозка — а солнечная была уже голая, оттаявшая, со струйками пара. Я радостно вдохнул в себя все это. Кончилось царство тьмы — и начиналась весна. И я встречал ее здесь! Это дело надо отметить. Уж прогулкой по городу — это точно. А то не увидишь, как оттаивает жизнь, и сам не оттаешь. Надо хотя бы постоять и почувствовать, как приближается к нам это абсолютно бесплатное счастье.

Ну что? Перезимовали? Вроде да. Каждому из нас это кажется личным достижением, похожим на второе рождение. Сколько ни сыпалось на нас снега и невзгод, сколько ни лопались наши сбережения и отопительные батареи — а хватило-таки у нас силы и ума пережить все это и дожить до весны, до ощутимого уже пригрева солнца. И не забыть бы: так бывает всегда, когда силы и витамины счастья в тебе кончаются, природа вдруг сама приходит тебе на помощь. Надо быть внимательным в эти дни. Пропустишь весну — потеряешь себя, разучишься чувствовать простое счастье, и не дай бог, начнешь думать, как сейчас модно, что счастье дается за большие деньги и лишь тем, у кого они есть. Но главное счастье — бесплатно. И даже если у тебя больше денег, чем у других — смирись на это время, сравняйся с толпой и почувствуй то же, что чувствуют сейчас все — и дряхлая старушка и измученный бомж — дармовую радость приближения весны. Весна — самое демократичное время года. Она — щедра для всех. Она — главный наш спонсор. И не стоит отгораживаться от нее стеклопакетами и тонированными стеклами машин — отметишь свое одинокое превосходство, но упустишь весну — на улице и в душе. А происходит столько всего! Не сравнить с каким-нибудь дорогостоящим фейерверком, раздражающим своей ценой. А тут — краски появляются сами по себе. Белый цвет, который долго был единственным цветом, начинает таять, растекаться, разделяться, расцветать другими оттенками. Синеватым, зеленоватым, бурым — другими цветами, не имеющими названия и цены. Ледяной дворец, построенный городом для радости горожан, теряется и блекнет рядом с радужными ледяными дворцами на широкой Неве.

Каждый день — новые роскошные преставления. Зима показывает себя напоследок, подтверждая мудрость русской пословицы: солнце — на лето, зима — на мороз! Но — зима прожита нами, побеждена, и уже можно смеяться над ее последними потугами, гололедами и буранами. Пугает старушка! Ну уж пожалеем, порадуем ее, проедемся по льду, пусть даже и свалившись (нам же веселей!), и уж уважим ее, выйдем в последний раз с большими лопатами — будто мы все еще воспринимаем ее всерьез.