От рождения до костра

Следует сказать, что женщины на место кремации не допускаются. Вдова также не составляет исключения. «Жена проводит до порога, родня до кладбища дойдет. Сын дым костра проводит взором, а дальше… он один пойдет», — говорится в средневековом тамильском четверостишии. Однако прежде чем поджечь погребальный костер, проводится церемония «кормления» покойника. Она заключается в том, что покойнику кладут в рот несколько зерен риса. Право и обязанность поджечь погребальный костер остается, как известно, за старшим сыном. С кувшином воды он обходит смертное ложе покойного, держась к нему правым плечом, затем разбивает кувшин и, вооружившись длинным горящим факелом, поджигает у изголовья костер. В этой связи вспоминается бытующая у тамилов поговорка. Если дети наносят родителям тяжкую обиду, то могут услышать от отца или матери такие слова: «Ты поджег огонь у моего изголовья», что соответствует русскому «вогнать в гроб». Пока пылает костер, на него сыплют пепел навоза священной коровы.

В зависимости от качества дров и масел, используемых на пропитку дров для погребального костра, кремация длится различное время. Следует сказать, что в далеком прошлом у тамилов, видимо, существовал также обычай захоронения покойных. Во всяком случае, некоторые источники свидетельствуют об использовании большого глиняного горшка, в который помещали труп. Иногда упоминается еще и особая урна для захоронения. У тамилов, как почти у всех индусов, не принято кремировать детей, умерших в определенном возрасте, так же как и саньясинов. Представителей некоторых «низких» каст тоже только погребают. Считается, что саньясины легко достигают небес, ведь они «святые», как, впрочем, и дети — сама невинность. Перед захоронением их заворачивают в пропитанную раствором куркумы ткань, укладывают на ложе, покрытое молодыми ветками дерева, после чего на носилках доставляют на кладбище!.

Небезынтересно отметить, что саньясинов хоронят особым способом.

Перед тем, как поместить тело саньясина в могилу, на стены ее и на дно сыплют соль — это дезинфекционная мера, обеззараживающая землю. Покойника в могилу «сажают», после чего происходит обязательная для усопшего церемония: ему разбивают череп кокосовым орехом. Считается, что это облегчит выход его души из тела — ведь она гнездится, как полагают, в голове. После этогр могилу засыпают землей.

История знает случаи, когда в средние века на Юге Индии практиковался обычай самати — погребение живого прокаженного. Но куда более распространен был обычай добровольного восхождения на погребальный костер вдовы, известный в Индии под названием сати. Восхождение на костер — отнюдь не проявление мужества, как это порой стараются представить ортодоксальные индусы, а следствие величайшего отчаяния женщины, вынуждаемой к самоубийству объективными социальными условиями и морально-психологическим давлением со стороны семьи и общины, толкавших вдов в пылающий костер. Во времена существования традиции сати брахманы, говорят, знали такие растения, которые якобы защищали от боли при ожогах. Пастой из этих растений, смешанной с сандалом, натирали тело вдовы, после чего она бросалась в огонь и будто бы не испытывала при этом мучительных страданий, причиняемых ожогами.

Истоки обычая самосожжения восходят, возможно, к разработанному в системе индуизма понятию дампати — неразделимости мужа и жены. Считалось, что умерший муж испытывает необычайную тоску по оставленной половине, скорбит и взывает к ней, умоляя добровольно перешагнуть линию, отделяющую жизнь от небытия.

Древний обычай сати поддерживался почти повсеместно в Индии вплоть до его запрещения в первой половине XIX века.

Он существовал и в Южной Индии. Исторические хроники доносят до нас сообщения периода правления династии царей Чола. Во времена Вирараджендра Чоладевы (около 1216–1239 гг. н. э.) безымянный автор взял своеобразное «интервью» у вдовы, добровольно решившейся взойти на костер. «Она утверждает, — сообщал он, — что если останется жить после смерти мужа, то превратится в рабыню для других женщин, а мужчины, которые не связали и не бросили ее в костер, навлекут на себя несмываемый грех и будет считаться, что они сами толкнули собственных жен на стезю проституции»[48].

Обычай сати окутан многими повериями. Так, например, считается, что мудрецы не получат просветления, если в костер с горящей вдовой не добавят несколько прутиков. Вдовам, уклонявшимся от исполнения сати, грозил бесконечный цикл рождений в облике презираемой женщины. Только костер мог помочь им возродиться в облике мужчины. Идеология сати коварна, отголоски ее слышны в Индии и в наши дни. Обратимся к индийской прессе.