От руки брата его

Не успел брат исчезнуть, он тут же принялся разбазаривать его вещи, размышлял Бродбент. Просто невероятно. Ну что бы ему выждать месяц-другой? Но как раз недостаток воображения, нетерпение, неспособность продумать и предвидеть и отличают преступника.

Брону, безусловно, нужны были деньги, это подтвердил и разговор с аукционистом.

— Обычно в эту пору скот не продают, но иногда и такое случается. Если хотят избавиться от лишних голов, продают обычно по осени, когда скот уже нагуляет жир. В наших краях самое трудное — продержаться зиму. А дальше все уже идет как по маслу. Этим, видно, позарез нужны деньги.

Мистер Эммет из городской казны тоже полагал, что мистер Оуэн очень нуждался в деньгах.

— Будем говорить откровенно, — сказал он. — К нам приходят именно те, кто нуждается в деньгах. Работаем мы по системе: покупаем — сдаем бывшему владельцу в аренду. Тем самым мы делаем таким вот требующим капиталовложений фермам своего рода переливание крови. Мистер Оуэн позвонил нам, и я поехал к нему сам. По-моему, его больше всего интересовало, как скоро он получит деньги, если сделка состоится.

— А если бы он продал вам ферму, мог он положить все денежки в карман и скрыться?

— Мог. Только получил бы он за нее меньше, чем она действительно стоит.

— Но деньги-то он получил бы куда скорее, чем если бы вздумал продать ферму обычным порядком, так?

— Да, разумеется. Через несколько дней, а так ушли бы недели и даже месяцы. На такую ферму охотника не скоро найдешь.

Теперь предстояло разобраться в противоречивых рассказах Брона о том, куда же все-таки отправился Ивен с утра в понедельник, а для начала следовало опровергнуть версию, будто он поехал в Эберистуит по делам церковной общины.

Мистер Притчард, которого Бродбент застал в задней комнате магазина, так замотал головой, что его жирные, обвисшие щеки заходили ходуном.

— О поездке Оуэна по церковным делам в Эберистуит или еще куда-нибудь не может быть и речи, сержант. Нет, нет.

— Вы в этом так убеждены?

— Да, я просто удивляюсь, что такое могло прийти кому-то в голову. Ведь Оуэн исключен из нашей общины.

— Не скажете ли почему?

— Пошли про него разные слухи… Стали поговаривать… — Притчард поджал губы и пошевелил руками, будто тщательно что-то взвешивал.

— Насчет жены и брата, как я понимаю, — заметил Бродбент.

— Сказать больше было бы не по-христиански, сержант.

— Я знал, что он не ездил в Эберистуит, — сказал констебль Джонс.

— Что ж вы молчали? — спросил Бродбент.

— Мистер Фенн к чему угодно отобьет охоту. Пока газеты не подняли шум, он и в ус не дул. А незадолго перед тем мне велено было не соваться не в свои дела.

— А как насчет этой второй версии, которую он рассказал агенту фирмы сельскохозяйственных машин, — что брат поехал недельки на две отдохнуть?

— Признаться, не ожидал от него такой глупости, — сказал Джонс. — Не понимаю, почему такой разумный молодой человек не сообразил, что надо придерживаться чего-то одного.

Бродбент побывал у представителя фирмы.

— Как по-вашему, зачем мистеру Ивену Оуэну могло понадобиться, чтобы вы приехали снова через две недели?

— Право, не знаю.

— Мистер Оуэн когда-нибудь опаздывал со взносами?

— Иногда на день-два. Не больше.

— Кажется, обычно взносы так не собирают?

— Мы приезжаем не за взносами, мы проверяем машины, а в случае нужды ремонтируем. Мистеру Оуэну удобно было вручать мне при этом взносы, но это была его добрая воля.

— Вы не удивились, когда вас отправили ни с чем?

— Очень удивился.

— Прежде такого, вероятно, не случалось?

— Никогда.

На «Новую мельницу» заявились два эксперта из Скотланд-Ярда в сопровождении сыщиков-любителей, присланных Фенном. Они тщательно осмотрели дом, молотками обстукали стены, подняли несколько половиц, сняли посреди кухни девять квадратных футов линолеума, облазили службы, где хранились запасы и всякое старье, и спустили пруд. Увидев на дне короткую железяку, они всполошились, а оказавшиеся тут же на дне четыре пары исправных, дорогих с виду часов привели их в совершенное недоумение.

Было опрошено двадцать три человека — все, кто в то роковое воскресенье мог в разное время оказаться по своим делам неподалеку от фермы, но только одному из них было что сказать: женщине-почтальону.

— Я видела, он кошку топил. А на личность был ну прямо дьявол. Я говорю: я, мол, про тебя сообщу в Общество защиты животных, а он только загоготал.

Письмо, которое пришло в это утро на имя Брона, задержали, с тем чтобы доставить позднее, и уже через несколько минут после того, как оно оказалось в руках у Бродбента, он звонил в австралийское представительство. Полученные им сведения заставили его опять поспешить на «Новую мельницу», где Брон изо дня в день всячески старался помочь следствию.

— Я не знал, что вы собираетесь эмигрировать, мистер Оуэн.

Такой поворот в допросе, казалось, нисколько не смутил Брона.

— Да нет, в общем не собираюсь.

— Но, насколько мне известно, вы писали в австралийское представительство и справлялись о проездных льготах?

— Да, верно. Мне пришло в голову, что это был бы выход, если бы Ивен раздумал расширять ферму, как мы с ним собирались.