От Руси к России. Очерки этнической истории

Итоги «Великой замятни» оказались для Золотой Орды плачевными. Хан Синей Орды Хызр привел свои сибирские полки и захватил все Поволжье. Хызра наши летописцы тоже называли добрым, кротким и человеколюбивым. За свое короткое правление он сумел провести только одно мероприятие — поручить русским князьям переловить новгородских ушкуйников, которые свирепствовали на Волге и Каме, и казнить их, что князья с удовольствием и проделали, ведь разбойники-ушкуйники ни в ком не вызывали ни малейшей симпатии.

Ханы Синей Орды были слабо связаны с Сараем. Если Белая Орда, граничившая с Джагатайским улусом и мусульманской частью Средней Азии, без воодушевления, но все же перешла в ислам, то Синяя Орда, находившаяся, как мы помним, в Западной Сибири, по-видимому, об исламе вообще не имела никакого представления. Вельможи, окружавшие ханов, назывались там не «эмиры», а «тояба» (слово это переводу не поддается, понятно лишь, что имеется в виду военная аристократия, командный состав армии, не подвергшийся никаким культурным воздействиям — ни христианизации, ни исламизации). И потому вскоре территориальная целостность Золотой Орды была утеряна: отделились камские булгары, мордва и гузы, которые жили на Яике, а оставшаяся территория распалась на две части.

Восточной частью стали владеть потомки Хызра (их было много, и они часто сменялись на престоле), а в Причерноморье пришел к власти темник Мамай. Мамай первоначально командовал тьмой — десятью тысячами воинов. Он не принадлежал к роду Чингисидов, но был талантливым полководцем и умным политиком. Вероятно, именно поэтому он оперся на бывших врагов монголов — придонских половцев, которые к тому времени тоже стали называться татарами.

Отношение этих двух частей бывшей Золотой Орды к Руси было различным. Наследники ханов Синей Орды — прежде всего Тохтамыш — придерживались традиционной политики союза с Русью, проводимой со времен Батыя. Мамай же опирался на союз с Западом, главным образом с генуэзскими колониями в Крыму. Это различие оказалось решающим в дальнейшем ходе событий.

Синяя Орда

Утрата единства Золотой Орды позволяла литовцам добиться значительных успехов на территории, потерявшей покровительство татар. Киев все в большей степени становился литовским городом, а Чернигов и Северская земля постоянно переходили из рук в руки — от Москвы к Литве и обратно. Литовский князь Ольгерд, не симпатизировавший православию, несколько раз устраивал в Полоцке и Витебске гонения на христиан. Это, конечно, не прибавляло ему популярности на Руси, и Москва была категорически против литовской политики. К тому же Ольгерду приходилось считаться с тем, что большинство населения разбухшей от завоеваний Литвы составляли православные русские. Поэтому, чтобы обеспечить их если не преданность, то лояльность и ослабить влияние московского митрополита, Ольгерд попытался установить в Киеве особую митрополию, которой подчинялись бы православные русские.

Митрополит Алексей вполне оценил опасность, таящуюся в плане Ольгерда для власти Москвы и для судьбы Руси. К счастью, вопрос об учреждении новой митрополии мог быть решен только в Константинополе. В Константинополе же Палеологов сменил Иоанн Кантакузин[12] — полководец, ставший императором. Кантакузин, видя гибель ромейской державы, использовал помощь османского султана Урхана, одержал победу над Палеологами и занял Константинополь. Поскольку идейную поддержку Кантакузину оказали афонские монахи — противники западников-Палеологов, — с его приходом к власти было восстановлено каноническое православие и пресечены все попытки заключения унии с Римом.

Естественно, что политика Кантакузина, опиравшегося на дружбу с турками и отказавшегося от услуг рыцарей из Франции, Италии и Сицилии, квалифицировалась западноевропейцами и их греческими друзьями как государственная измена. Такая точка зрения из французских и немецких сочинений перекочевала и в русскую либеральную историографию XIX в., хотя, по справедливости, эта точка зрения должна быть признана, по крайней мере, однобокой. Ведь в действительности Кантакузин оказал огромную услугу митрополиту Алексею в сохранении церковного единства Руси. Император и поставленный им патриарх Филофей Коккин выступили против разделения русской митрополии на восточную и западную. Опираясь на поддержку императора и патриарха, митрополит Алексей сумел, будучи в Константинополе, добиться от патриархии отказа Ольгерду. Через некоторое время Кантакузин, покинутый своими сторонниками, отрекся от престола и ушел на Афон, где окончил свои дни монахом и духовным писателем. Палеологи вернулись к власти, но русская митрополия осталась единой.

Однако далеко не все на Руси поддерживали антилитовскую, а значит, и антизападническую политику Москвы. За Ольгерда стояли противники Москвы — суздальские князья; имелась мощная партия сторонников Литвы и в Новгороде. Точно так же две партии, как мы помним, сложились и в двух частях бывшей Золотой Орды: западническую возглавлял темник Мамай, а партию сторонников Московской Руси — хан Тохтамыш.