От Руси к России

Единственным территориальным приобретением первых Романовых оказалась земля донского казачества. Казаки в пору после Смуты направили свои усилия на грабеж Крыма и Северной Анатолии в Турции. Турецкое правительство, дабы избежать набегов казацких флотилий, соорудило в низовьях Дона крепость Азов. И Азов крайне стеснил действия казаков, но в 1637 г. они взяли крепость и тем самым открыли себе доступ в Черное море. В 1641 г. султан Ибрагим двинул под стены Азова огромное войско. Казаки выдержали долгую осаду, обратились за помощью к Москве и получили поддержку. В 1642 г. казакам все же пришлось оставить крепость, но значение «азовского сидения», хотя и не закончившегося присоединением Азова к Русскому государству, заключается в том, что усилился процесс этнической интеграции донских казаков в российский суперэтнос. С тех пор донцы никогда не поддерживали силы, враждебные России.

Глава III Воссоединение

В борьбе за совесть

По Столбовскому миру (1617) и Деулинскому перемирию (1618) западные русские земли отошли к Швеции и Польше. Но если в шведских владениях было немного русского населения, то в польских — гораздо больше. Речь Посполитая включала в себя не только Белоруссию и Украину, но и часть Великороссии — Смоленск, а кроме того, Литву и часть Латвии. В начале XVII в. Польша переживала те же неприятности, которые переживали все европейские государства, а назывались эти неприятности Контрреформацией. Правда, сама Польша не участвовала в Тридцатилетней войне между католической и протестантской коалициями, но ей приходилось сдерживать Россию, которая выступала как сторонница протестантской унии. Так Польша и Россия снова оказались соперницами в политической борьбе.

Начало военных действий не заставило себя ждать. В 1632 г. русские войска сделали попытку отбить Смоленск. Брошенное под стены Смоленска русское войско состояло из четырех солдатских полков, которых западному воинскому артикулу обучали служилые немцы, дворянской конницы и казаков южнорусских окраин. Русские осадили город, но Смоленск, имевший прекрасные оборонительные укрепления, долгое время успешно защищался. Когда же полякам удалось спровоцировать очередной набег крымского хана на юг России, «дети боярские» (дворяне) из-под стен Смоленска ушли на защиту южной русской границы — туда, где они были нужнее.

Основной силой осаждавших стали теперь пехотные полки западного строя. Но когда король Владислав подошел к Смоленску с двадцатитысячным войском, немцы просто сдались, а затем перешли к нему на службу. Оставшееся практически без командования русское войско было окружено поляками, блокировано, принуждено капитулировать, выдав артиллерию и сложив знамена перед польским королем (1634).

Командующий русским войском боярин Шеин, герой обороны Смоленска еще во времена короля Сигизмунда III и Тушинского вора, был отпущен поляками в Москву. В Москве же несчастного Шеина, нисколько не виновного в поражении, обвинили во всех смертных грехах и казнили. И хотя казнь Шеина была вопиющей несправедливостью — война есть война и никто не застрахован от неудачи, — истины ради надо сказать и другое. Жестокость в отношении Шеина стала выражением того возмущения, которое царило в Москве после смоленской неудачи. Вскоре с поляками был заключен Поляновский мир. Король Владислав навсегда отказался от претензий на московский престол, но сохранил Смоленск и Чернигов. Таким образом, и после войны 1632–1634 гг. земли России вместе с многочисленным русским населением оставались в руках Польши.

Велико-, бело— и малороссы, которые оказались подданными Речи Посполитой, в целом были вполне лояльны по отношению к польскому правительству. Однако поляки относились к своим православным подданным свысока и даже с презрением. И ведь нельзя считать, что истинной причиной здесь явились религиозные разногласия. Православные, с точки зрения католиков, — «схизматики», раскольники, но их грех гораздо меньше, чем, скажем, у протестантов, которых католическая церковь считает еретиками. А ведь после Реформации в Польше появилось множество «ариан» — антитринитариев, а также евангелистов и представителей других реформаторских религиозных течений. Почтенные люди разных сословий принимали чаще всего арианство и кальвинизм. Например, князья литовского происхождения Радзивиллы — один из самых богатых и знатных родов Польши — тоже делились на протестантов и католиков, однако вовсе не ссорились между собой и великолепно ладили друг с другом в вопросах веры. Но как только речь заходила о православных, от польской терпимости не оставалось и следа.