От себя (СИ)

Распахиваю глаза, а перед ними совсем близко его лицо. Красивое, с правильными чертами и едва заметной щетиной. С такого расстояния я вижу в уголках глаз и на лбу редкие морщины. Но его это не портит. Наоборот даже — притягивает взгляд, как магнит.

Он будто чем-то сильно обеспокоен, подбородок напряжен. Смотрит на меня так внимательно, глубоко, гипнотизирует своими серо-голубыми глазами, словно в душу пытается заглянуть. И ладонями крепко держит моё лицо, не отпускает.

— Соня, ты в порядке?

Выхожу из оцепенения и снова часто моргаю.

Это не сон!

— Да, всё нормально, — тихо отвечаю, постепенно приходя в себя.

Ничего подобного! Я не в порядке! Меня до сих пор штормит от эмоций. От его тёплого дыхания на моей щеке и от стыда за свои мысли.

Константин Станиславович осторожно помогает мне встать на ноги.

Замечаю рядом с нами ещё какого-то бородатого, неряшливо одетого мужика с куском ваты и каким-то бутыльком в руках. Нашатырь — догадываюсь я. Этот обманчивый «аромат» ни с чем не спутать. Как и запах перегара, которым несёт от мужика.

— Соня? — Константин Станиславович заглядывает мне в глаза. — Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать скорую? Ты сознание потеряла?

Если нет, то была близка к этому. Уже неважно.

— Всё с ней нормально, жить будет! Напугал её просто мой Борька, он может…

Словно соглашаясь со словами мужика, где-то поблизости жалобно заскулил пёс. Я бросила испуганный взгляд в его сторону и выдохнула с облегчением, когда увидела, что он теперь привязан на цепь.

— Да, я боюсь больших собак… Сейчас всё хорошо, — частично отвечаю на вопросы Симановича, чувствуя себя неловко.

— Вот видишь, мужик?! Вопрос исчерпан. Никакого «Эвкалита» тут и в помине нет! Это частный склад, хоть и выглядит, как заброшенный. Скажите спасибо, что ментов на вас не вызвал! Мой Борька не виноват, что вы за забор зашли. Его дрессировали охранять эту территорию…

— «Эвкалипта» — поправляю машинально, но, разумеется, меня никто не слышит.

— Идём! — обращается ко мне Константин Станиславович и пристально следит за тем, смогу ли я сама двигаться или нет.

Собираюсь с силами и ровно шагаю по протоптанному снегу, давая понять, что ничего страшного со мной не произошло.

Потом внезапно останавливаюсь, вспоминая, как пёс нападал на Константина Станиславовича, и поворачиваюсь лицом к мужчине.

— С вами-то всё в порядке?

— Да, вполне, — он широко улыбается, затем поднимает правую руку вверх, демонстрируя мне разодранный рукав пуховика, с которого уже вовсю выпадает синтепон и рванные лоскуты ткани. — Не зря купил новую куртку. Хорошая оказалась. Возможно, сегодня она спасла меня от бешенства.

— Ой, кошмар какой! Тут уже и зашить, наверное, красиво не получится…

— Ну не получится — куплю новую.

— Спасибо вам, Константин Станиславович! Если бы не вы, то эта собака бы меня на куски порвала…

— На куски — сомневаюсь. Но покусать могла запросто — злая она очень. Похоже, что этот персонаж — недострож её голодом морит…

Мы подходим к Тайоте и садимся в салон. Константин Станиславович расстёгивает куртку, снимает её, оценивающе глядит на порванный рукав и забрасывает вещь на заднее сидение.

Я нервно кусаю губы и гляжу прямо перед собой, борясь с очередным приступом неловкости. Чувствую, что мужчина пристально осматривает меня.

— Слушай, давай я тебя домой отвезу? Ты что-то совсем бледная… А по адресам я сам смотаюсь.

— Нет, я в норме. Просто перенервничала. С детства безумно боюсь собак и обхожу их стороной. А эта подбежала совсем близко…

— На тебя в детстве напала собака?

Молча киваю. Потом вдруг решаю рассказать.

— Ногу в двух местах прокусила… У меня до сих пор шрамы от её зубов остались около колена. Самое обидное, что я её даже не трогала — просто мимо шла, в школу торопилась. А собака эта с хозяйкой гуляла и вдруг как накинется со спины и сразу пастью впилась в ногу… Боль была адской. Женщина не сразу смогла оттащить её. Но как только получилось, она резво схватила собаку за ошейник и бегом от меня не оглядываясь. Даже не спросила, как я вообще. Испугалась, по ходу, что пса усыпят за такие фокусы. Ну а я ещё относительно мелкой была… Так в состоянии аффекта до школы и дохрамала, не обращая внимания боль и на то, что все колготки вымазаны в крови… Даже на урок пришла, за парту села. Подружка моя заметила ужас этот и рассказала учительнице. Та сразу меня в медкабинет и родителям названивать, чтобы забирали и в больницу везли. Дальше — уколы от бешенства по графику и две недели дома…

— Женщину эту к ответсвенности привлекли?

— Нет. Я даже не смогла толком вспомнить, как она выглядела. И про собаку уловила лишь то, что та была огромной и чёрной… Больше я тем двором ни разу до школы не ходила. Только в обход. И всех больших собак с того времени остерегаюсь. Животное есть животное… Никогда не знаешь, что у него на уме…

Мысленно ругаю себя, когда до меня доходит, что я слишком разоткровенничалась. Да и зачем Константину Станиславовичу информация о происхождении моей фобии? Он же явно только из вежливости спросил. А я тут распинаюсь зачем-то…