От сердца к сердцу

– Для всех Дженни на свете.

– Привет, маленькая Дженни. Как ты себя чувствуешь? – шепотом спросила Дайана девочку, лежавшую в кроватке с высокими спинками в палате «Мемориал хоспитал». Темно-карие глаза Сэма посмотрели на Дайану, и на хорошеньком личике малышки расплылась довольная улыбка. – Ты уже лучше дышишь? Да? Хорошо. Ох, детка, какая ты красивая. Твой папочка так тебя любит. Ты знаешь об этом? Думаю, знаешь. С тобой все будет в порядке, моя хорошая, все будет хорошо.

Был четверг, половина десятого вечера. Дженни привезли в больницу в три часа. Ее дыхание было тихим и спокойным – результат действия лекарств, выкачивающих лишнюю жидкость из крохотных легких.

Сэм снял номер в отеле «Клермон», расположенном через дорогу от «Мемориал хоспитал». Дайана настояла на том, чтобы Сэм ушел в восемь часов, вместе со всеми посетителями, и он послушался ее, хотя полиция больницы позволила бы ему остаться с дочкой на всю ночь.

Сэму надо было хорошенько выспаться. И Сэму, и Дженни, и Дайане.

Дайана уверенно сказала ему, чтобы он шел в отель.

Джеффри тоже хотел, чтобы Дайана хорошо спала этой ночью – у себя дома.

– Привет, – улыбнулась Дайана, увидев Джеффри в коридоре больницы.

После вечернего эфира Джеффри зашел к Дайане домой и, безуспешно прождав ее целый час, решил отыскать ее в больнице.

– Привет! Ну как она?

– Готова к операции.

– А ты?

– И я готова, Джеффри.

– Только тебе надо хорошенько выспаться.

– Ты действительно собираешься напоить меня теплым молоком, подоткнуть мне одеяло и уйти? – Ее голос звучал кокетливо, но Дайана не пыталась переубедить Джеффри. По многим причинам сегодня, как и вчера, ей надо было лечь одной.

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Маленькая Дженни, маленькая Дженни, маленькая Дженни… – на разные лады повторяла она. Сердце Дайаны быстро билось, эмоции обуревали ее, она знала, что в этот день ей не удастся прогнать из операционной призраки прошлого.

Они преследовали ее, но все же не могли заставить не думать о том, что обычно занимало ее во время операций. И призраки прошлого завертелись рядом с мыслями о насущном.

Дайана знала, что любая операция – чудо, и особенно операция на детском сердце. В крохотных органах такая чистота, такая невинность и совершенство, как, впрочем, и сами дети чисты и совершенны. По сердцам взрослых всегда можно было сказать, чем их обладатели злоупотребляли, придерживались ли они диеты или, наоборот, забывали о ней, переживали ли стрессы, курили, принимали ли алкоголь. Но сердца детей первозданны и ждали от рук хирурга одного – поддержать их надежду на новую жизнь.

В ее руках надежда и обещание.

Надежда – для Дженни. Обещание – Сэму.

– Маленькая Дженни, маленькая Дженни, маленькая Дженни…

Музыка этих слов завораживала и помогала какой-то части существа Дайаны собраться с мыслями, другая же часть трепетала – громко стучало сердце, эмоции готовы были выплеснуться через край, а руки тряслись.

Том должен вмешаться. Он сделает это в любую минуту.

И вдруг Дайана похолодела, сердце ее замерло – ей пришла в голову ужасная мысль. Что, если она ошиблась в Томе? Вдруг в нем поселилось столько зла, столько ненависти к ней, что он лишь обрадуется, наблюдая за тем, как она промахнется и не сможет спасти Дженни?

– Том!

Голос Дайаны нарушил молчание, стоявшее в операционной с той минуты, когда началась операция. Странно было, что Дайана заговорила, но еще больше Тома удивила паника в ее голосе.

– Что, Дайана?

– Почему ты не гонишь меня от стола? Почему сам не берешься за дело?

– Потому что ты великолепно со всем справляешься.

Том говорил правду. Он много слышал о мастерстве Дайаны, о ее волшебных маленьких пальцах – таких осторожных, таких умелых и уверенных, но все слова похвалы меркли при виде ее талантливой работы.

– Ты уверен? Я чувствую, что мои пальцы дрожат, и я очень медленно веду операцию.

– Я абсолютно уверен в тебе, Дайана. Твои пальцы вовсе не дрожат. И ты работаешь с блеском. Серьезно. У меня такое чувство, словно я смотрю балет в великолепной постановке.

Балет. Как и тот балет, действие которого разыгралось у нее в голове. Мешали только мысли, не желающие слушаться доводов рассудка. Причем каждая мысль норовила кружить под свою собственную мелодию. И наверняка дело кончится тем, что все они столкнутся, и тогда…

– Если я споткнусь, Том…

– Я приду на помощь.

Но Дайана не споткнулась. Несмотря на сердечный трепет и растрепанные чувства, пятнадцать лет опыта, готовящего ее к этому моменту, не подвели. Уверенными, точными движениями сшивала Дайана нежные, чистые ткани крохотного сердца, штопая дырочку в межжелудочковой перегородке, которая угрожала жизни девочки; она сделала все, чтобы драгоценная маленькая Дженни, дочь ее Сэма, прожила жизнь, полную сбывшихся надежд.

Когда анестезиолог подготовил Дженни к тому, чтобы увезти ее в послеоперационную палату, Том и Дайана направились в раздевалку снять стерильные перчатки и халаты.

– Том, не знаю, как и благодарить тебя.

– Я же ничего не сделал.

– Да…

– Нет, поверь, Дайана, ты и впрямь хирург от Бога.

– Я в долгу перед тобой, Том.