От сессии до сессии

Первый секретарь райкома комсомола, как зачарованный, смотрел на блестящую сталь кухонного меча. Наверно, в детстве он мечтал стать воином, рыцарем. Но потом ему захотелось залезть под стол, якобы в поисках упавшей скрепки, закрыть глаза и притвориться, что его нет в кабинете. Уехал на совещание в горком партии. Но всё же он решил встретить смертельную опасность с открытым забралом, как и подобает вождю советской молодежи. Павка Корчагин никогда бы не полез под стол. Тогда непременно одну из улиц городка назовут его именем. А на здании райкома партии будет мемориальная доска.

Женя пододвинул меч на середину стола и сказал:

— Вот!

— Да! — согласился секретарь.

— Мне надо в Чили. И ваш долг помочь мне в этом. Все взносы у меня уплачены. Десять копеек за каждый месяц.

— В Чили?

— Да. Я убью Пиночета.

Секретарь подумал, что перед ним пациент психиатрической больницы, который тоже был когда-то секретарем в таежном сибирском селе и читал политинформации на полевых станах. Он закусывал самогон мухоморами и впал в депрессию, потому что местная молодежь была совершенно аполитична и не интересовалась решениями партийных съездов. Если он хочет убить Пиночета, то его жизни и комсомольской деятельности ничего сейчас не угрожает. Напротив, он нужен живым этому меченосцу.

— Я бы тоже зарезал Пиночета, — сказал он.

— Да?

Женя был обрадован. Тогда он должен опередить его. Женя ни с кем не собирался делиться славой.

— Вдвоем давай его зарежем? Только — чур! — я первый. Потом можешь делать с ним, что угодно.

Секретарь согласился. Но потом покачал головой.

— Это невозможно.

— Для советского комсомольца нет ничего невозможного, — гордо сказал Женя. — Вспомните наше славное прошлое! Всегда коммунисты и комсомольцы были в первых рядах.

Меч он убрал в ножны, то есть в портфель. К секретарю вернулся прежний комсомольский задор. Он снова чувствовал себя на своем месте, с которого ведет молодежь к новым свершениям.

— Как вы себе это представляете? У нас нет прямых авиарейсов в Латинскую Америку.

— Так через Кубу. Там же Фидель. Он поможет. Вы не бойтесь! У меня всё продумано.

Секретарь представил, как он будет рассказывать об этом в горкоме ребятам на перекуре. Вот будет смеху! После чего будет легче пережить очередной доклад о политике партии. Некоторые даже подумают, что он все это придумал.

— И как вы думаете добраться до Пиночета? Ведь у него же охрана. Вас даже близко не подпустят к его резиденции.

— Барбудос помогут.

— Резонно! — согласился секретарь. — Барбудос должны помочь. На то они и барбудос. Было бы странно, если бы они не помогли. Какие же это тогда барбудос. Никакие не барбудос!

— В их помощи и содействии я не сомневаюсь.

— Я тоже, — согласился секретарь. — Это самые близкие по духу нам люди. Пламенные революционеры.

— Так что? — спросил Женя.

— С кондачка такие вопросы не решаются. Тут всё нужно обдумать. Тщательно! По каждому пункту. Но я думаю, что вы не по адресу.

— В смысле? — удивился Женя. — Я комсомолец. А вы мой комсомольский вожак. Очень даже по адресу.

— У вас же военная операция?

— А какая еще? Медицинская что ли? К чему вы клоните? Никак не могу понять. В чем еще дело?

— Раз военная операция, то, следовательно, вам надо в военкомат. К военным надо. Мы что? Мы райкомовские. Материально можем помочь. Морально поддержать. И всё! А военные операции это не по адресу. Разве это непонятно. Такие вот пирожки!

— Об этом я не подумал, — согласился Женя.

— Военкома зовут Александр Степанович. Я могу позвонить, договориться, чтобы он вас принял. Вы же торопитесь?

— Ну, само собой. Сами понимаете, в таких делах промедление смерти подобно. Месть должна быть быстрой и неотвратимой.

— Вот и ладушки! Вы идите, а я позвоню. Он вас сразу примет без проволочек. Мы хорошо знакомы. Даже живем по соседству. Общаемся. Ну. И по комсомольским делам. А то, знаете, у него на прием всегда очередь. Заранее записываются. Зачем вам в очереди сидеть? Дело же срочное! Государственной важности!

Тень сомнения упала на Женину душу. Чего это секретарь так заботливо ухаживает за ним? Настоящий ухажер просто. А в начале выглядел испуганным. Даже бледным. Знание психологии людей было не самой сильной Жениной стороной. Он не занимался самокопанием. А Достоевского откровенно презирал, хотя и не читал его. Поднялся, протянул через стол руку. Секретарь по-комсомольски крепко пожал. Как боевому товарищу, с которым он всегда готов пойти в разведку.

Женя подхватил портфель и вышел. Он не прошел и ста метров, как возле него резко затормозила черная «Волга».

— Молодой человек!

В приоткрытом окошке озабоченное лицо. Видно, приезжий, решил Женя. Заблудился.

— Вы не подскажите, как проехать на улицу Академика Лаврентьева?

Женя стал объяснять, размахивая руками. Машина пахла кожей и парфюмом. Мужским.

— Едете сейчас прямо. Второй поворот направо.

Он показал.

— Проезжаете прямо. Не помню, какой поворот, и опять направо. И выезжаете на улицу…

Тут же его подхватили под белы ручки и аккуратно усадили на заднее сидение.