От сессии до сессии

— Ладно! Ну, вот… А справа от меня через два места сидит молодая особа. Так лет за двадцать пять. Молодая для пенсионеров, а для меня уже и не молодая. Но я не прихотливый.

— Это мы знаем. Тебя и пятидесятилетняя дама устроила бы. Без обид, Петров! Ходит слух, что ты однажды чуть на пенсионерке не женился.

— Не отвлекайте меня! Не сказать, что она была красавица. Нет! Довольно крупный нос. Но так ничего себе. И фигурка даже есть. Формы что надо. Всё в полном наличии. Дело не в этом. Было в ней что-то необычное. Какая-то изюминка. Загадка. Как она смотрела на Натана! Взгляд такой влюбленный. Сразу стало понятно, что ей нравятся умные мужчины. Это уже вдохновляло и окрыляло, как выразился один поэт. Зафиксировал и ладно. После лекции иду на остановку. Шлепать такую даль совершенно не хотелось. Да еще и темень такая. По партизанским тропкам нетрудно и заблудиться. Слякоть. Такой мокрый снег с ветром. Мерзопакостная погода, когда от всей души начинаешь завидовать итальянцам. Стою на остановке. Никого нет. От этого стало еще грустней. Как будто я один во всей вселенной.

Петров попытался изобразить мировую печаль.

— Одна дамочка в уголке жмется. Я на нее сначала внимания не обратил, погруженный в собственные ощущения. Потом слышу за спиной: «Ой! Да когда же он придет? Это уже становится просто невозможно. Никакой заботы о людях».

Узнаю эту дамочку, что видел в Доме ученых.

— Может и вообще не прийти.

— Как так? — напугалась она.

И побледнела. Хотя в темноте лица не разглядишь. Но я был уверен, что она побледнела.

— Знаете, я как-то раз в мороз прождал автобус четыре часа. Мне даже хотели ампутировать ноги. Перемерз в общем. Месяц проболел. Но здоровый организм победил.

— Ужас какой! Что же делать?

— Я бы, конечно, поймал для вас такси. Но сами видите, ни одного. Наверно, уже дрыхнут.

Хоть и было темно, вижу, что взгляд у нее восторженный. Так, наверно, Магдалина смотрела на миссию.

— Легче достать звезду, чем такси. Хотите достану для вас звезду? Я этого никогда еще не делал.

У нее глаза большие, черные. Красивые глаза. если бы я был поэтом, то сравнил бы их с бездонным омутом.

В глазах такой интерес! Даже не интерес, а желание продолжать со мной знакомство до скончания века. Некоторые это называют любовью с первого взгляда. И тут она говорит:

— Я, наверно, пешком пойду. Я не хочу, чтобы мне ампутировали ноги. Думаю, что они мне еще понадобятся.

— Далеко?

— Да три остановки.

— Далековато! — киваю. — Конечно, для марафонца это пустяк, но не для такой прелестной девушки. Знаете, что? Наверно, мне придется вас проводить. Возражения не принимаются. Пустынно. А если попадутся пьяные хулиганы. Не буду даже рассказывать, что произойдет дальше. Потом всю жизнь я буду винить себя и умру скоропостижно от горя.

— Как же вы узнаете, что на меня напали пьяные хулиганы, если вас не будет рядом?

— Непременно они нападут на вас. Как говорил один мой хороший интеллигентный друг: зуб даю. Вы очень красивая. И… беззащитная. Ни один хулиган не пройдет равнодушно мимо.

Разве после всего сказанного мною она не могла влюбиться в меня до безумия, потерять от любви голову? Разбивать ее сердце неразделенной любовью было бы не по-рыцарски.

— Ты остался у нее?

— А знаете, какие она вкусные пирожки печет? Только мама умеет вкуснее. Я сейчас подавлюсь слюной.

— А еще она тебя чем кормила?

— У нее кофе настоящее. Я не поверил сначала. Смотрю на упаковке написано «Бразильское кофе» на бразильском языке. Мне в постель приносила. Каждое утро, как только я просыпался. Вот теперь вы всё знаете?

— Но почему же вы тогда расстались, если всё так было хорошо? Разлюбил? Или она остыла?

— Мы бы не расстались. Ну, может быть, и расстались бы. Но потом. Я не верю в вечную любовь. Если бы мне дорогу перебежала другая симпатичная брюнетка, то вполне может быть, что я бы бросился за ней. Может быть, блондинка или шатенка. Без разницы. Главное в женщине не цвет волос и бровей. По собственному опыту это знаю. Как-то прекрасным утром — я как раз пил кофе в постели — она сообщила мне, что сегодня вечером возвращается ее муж. Совершенно буднично, как о разбитом стакане.

— Как?

— Каком вперед… Чего тут непонятного?

Петров заметно нервничал. Было понятно, что он недоволен был собой за то, что рассказал эту историю.

— Он капитан дальнего плавания. По морям, по волнам. Нынче здесь. Завтра там. По морям…

Стало тихо. Петрову налили полстакана водки. У него было лицо страдальца. Это выглядело необычно. Выпил. Даже не стал закусывать. Ни на кого не глядел, вперив взгляд куда-то в угол.

Пожевал рукав. Он был среди нас. Но достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что он далеко-далеко от нас, где-то там в облаках, где порхают души несчастных влюбленных.

Вот и всё о Петрове. И так ему слишком много внимания и чести. Хотя и есть за что. Я имею в виду не честь. А в прочем, он же был по-своему честен перед собой и никогда не изменял своей натуре.

8 КАК ПРАВИЛЬНО СДАВАТЬ БУТЫЛКИ