От сессии до сессии

— Ладно, посчитаем. Один… — говорит Ник и достаёт из кармана гребень. Тот самый, что упал с головы испепелённой Рози. Ведьма вздрагивает.

Дон Теймур опускает в карман руку. Угадайте, в чём изюминка? Ага, в том, что сегодня явно празднуется какой-то перчаточный фестиваль. Значит, я угадала, что голыми руками за гребни хвататься нельзя! Должно быть, через телесный контакт они и подчиняют. И подавляют волю жертвы.

Как я и думала, у него оказывается гребень, мучивший Мирабель.

— Два.

— Три! — мрачно подхватывает Мага, показавшийся во вратах. Гребень в его перчатке не черепаховый, а костяной. Вот тут личико Сильвии-Лусии искажается от страха, даром, что она висит спиной к склепу. Или чувствует что-то, или у неё глаза ещё и на затылке.

— Нет! Ты не должен был его найти! Всё равно, вы мне ничего не сделаете!

Из полуоткрытой двери склепа вырывается огненный сгусток. Несколько взмахов проявившихся крыльев — и полыхающий феникс, налетев сзади, ловко выхватывает что-то из копны волос лже-Лусии. Она вопит в бессильном отчаянье. Кувырок в воздухе — и пылающая птица опускается на землю рядом с доном Теймуром, вырастая в плазменную статую Командора. От неё по всей поляне исходит сияние, как от солнца.

— Четыре, — возвещает он, потрясая гребнем. — Нехорошо лгать, маленькая Сильвия. Вот теперь филактерия в сборе. Как и семейный Суд. Ты знаешь свою вину и знаешь приговор, донна.

— Я убью эту девку, — кричит она, с ненавистью уставившись почему-то на Ника. — Убью! Так просто меня на перерождение не отправить!

— Ошибаешься, — отвечает вместо него дон Кристобаль. — Доны, позвольте сюда ваши фрагменты. Всего-то нужно…

Он собирает воедино три черепаховых гребня и пронзает их костяным, легко, как клубок спицей. В его руках артефакт, похожий на сложную собранную головоломку, вспыхивает и рассыпается в прах. Одновременно с ним загорается в коконе тело ведьмы. Или всё же Лусии? У меня не хватает духу смотреть в ту сторону. Выживет ли девочка?

— Вот и всё. Обойдёмся без эффектов.

Под защитным куполом воцаряется тишина. Слышно только, как потрескивают, осыпаясь на дорожку, частички бывшей филактерии.

— А с Мораной я сам объяснюсь, — буднично добавляет Командор. — Признания Сильвии я зафиксировал, равно как и намерение убить владелицу присвоенного насильно тела. Как говорят юристы, состав преступления налицо. Примите мою благодарность, дорогие родственники. Отдельное спасибо вам, юноша, — кивает в сторону Маги. — Как вы догадались, что нужно искать четвёртую составляющую?

— Бабушка Софи рассказывала, — бурчит тот. — В детстве. Я запомнил.

— Вы удивительно удачливы, Маркос!.. Что ж, дорогие потомки, мы справились с нелёгкой задачей. Позвольте откланяться. К сожалению, в мире живых я могу находиться лишь в этой форме, а поддерживать её нелегко… Моё почтение прекрасной донне, которой нет рядом с нами, но благодаря мужеству которой мы получили первых два гребня.

Огненная птица вновь вспыхивает, ослепляя. На этот раз от неё не остаётся даже пепла, она просто исчезает.

— Ой! — вдруг слышится из сетевого кокона. — Ох, мамочки! Ой!

И бедная Лусия, настоящая моя Лусия, трясущаяся от страха, заливается слезами, то ойкая, то икая, и всё норовит вцепиться в руки распутывающим её некромантам — то ли поцеловать, то ли просто схватиться сильнее, чтобы спрятали, уберегли, отбили…

Она ещё не сообразила, что всё закончилось.

*** 6.2

— Я не… не понимаю, — всхлипывает Люся, повиснув бессильно на Николасе, — не понимаю, за что меня так, за что? В чём я провинилась? Я шла себе за… Ох!

Это она только сейчас обнаружила, что ревёт почти что в объятьях красавца мужчины, который, в общем-то, ничего не имеет против такого доверия и даже отечески поглаживает её по голове. Щёки Лусии пунцовеют.

— Ох, простите, дон Николас, я думала…

— Перепутала? — участливо спрашивает он. — Приняла меня за дона Маркоса? Ничего, это бывает. Но имей в виду: я добрее, и потому больше нравлюсь девушкам… Молчу-молчу, Мага; разумеется, Ивину горничную можешь спасать и подбадривать только ты. Но так уж получилось, брат.

— Не увлекайся. Заканчивайте здесь, — хмуро прерывает его дон Теймур. — Подчистите ей память, чтобы она не мучилась кошмарами, и дело с концом. Подумать только, мы могли заполучить манускрипты самого Ку Би Куса! И О’Харры! И всё так легко вами упущено из-за недопустимой жалости!

Наступает зловещее молчание. Даже моя горничная, ещё не понимая сути претензий, но каким-то чутьём уловившая недовольство Главы и мрачное возмущение его сыновей, притихла, беспокойно крутя головой и переводя взгляд с одного на другого.

И тут вдруг на границе защитной сферы раздаётся характерный «чпок!», правда, куда более громкий, чем при появлении дона Теймура. Потом ещё один. Сквозь плёнку защиты продираются и почти вываливаются на траву Машка с Сонькой.

— Мы не согласны! — вопят они. — Дед, ты что? Нельзя Люсе трогать память! Она тогда снова Дар потеряет!

Дон Теймур хмурится.

— Что вы несёте, доньи? И кто вам разрешал вмешиваться в дела старших?

— И что вы вообще здесь делаете? — рыкает Мага.