От сессии до сессии

«Д…да. Прежде чем вернуться к своей госпоже, Рози занесла одну из частей филактерии в твою гардеробную и положила на виду, на туалетный столик, рядом с… Я, видишь ли, приготовил тебе ожерелье к новому платью, и ты могла подумать, что вместе с гребнем они составляют комплект. А не подумала бы или не решилась надеть — Сильвия нажала бы на тебя ментально. Она была расчётлива, эта ведьма, решила подгрести поближе три наиболее подходящих тела и выбрать из них лучшее. Ей подошла бы даже Рози. Это вполне в духе Сильвии — вертеть окружающими, притворяясь чьей-то незаметной тенью. Но на моей защите она обломала зубы. Кольцо не позволило тебе навредить и отняло таким образом у прабабки одно тело из возможных трёх. А из сознания моей матери мы с тобой сумели её выпихнуть».

«И тогда она…»

«Заметалась. Полетела в бестелесном виде в нашу башню, подозреваю — с целью встретить хоть кого-нибудь, более-менее подходящего по полу и возрасту. И наткнулась на Лусию. Угадала в ней сильный потенциал. Напугала. Подчинила. Заставила взять гребень».

Я содрогаюсь.

«А в склеп-то она зачем её поволокла, если уже подчинила?»

«Ива, но ведь Лусия, как и Рози, хоть и подставилась, но была сама по себе! Ей можно было приказать, заставить её что-то сделать… но при этом Сильвия оставалась лишь внешним кукловодом. А ей хотелось полноценно воскреснуть! Да, филактерия всё ещё была разрозненна, но остаточной магии умерших Торресов, которой пронизан склеп, должно было хватить, чтобы вселиться в чужое тело хотя бы на время. Недолго, дня на два-три. А потом она рассчитывала добыть оставшиеся гребни для окончательного ритуала. До этого, ты же видела, девочка ещё пыталась ей сопротивляться».

«Постой, но почему тогда она не прихватила с собой костяной гребень, последний? Взяла бы сразу, для собственного спокойствия, чтобы…»

«Чтобы, попадись она в руки достаточно сильным некромантам, подарить им оружие против себя? Ну, нет… Видишь ли, Ива, тут была одна хитрость с её стороны. Работая при жизни над собственной филактерией, прабабка всех уверила, что та состоит именно из трёх элементов; четвёртый же, самый основной, замуровала отдельно, тайно. И намертво привязала его к гробнице. Она была очень подозрительна, и на случай, если до артефакта доберутся недруги, решившие отправить её на перерождение, хотела подстраховаться. Без последней Искры ритуал провалился бы».

«А знала о четвёртом элементе только бабушка Софи, да? И проговорилась при тебе, как его можно добыть. Может, даже неслучайно проговорилась».

Он вскидывается.

«Откуда ты знаешь?»

Я вдруг понимаю, что устала от мысленной речи. Помолчав и так и не надумав немногословного, но ёмкого пояснения, отвечаю кратко:

«Сны. И Зеркало».

Приподнявшись на локте, он смотрит пристально.

«Расскажешь? Потом, не сейчас».

«Конечно. А ты расскажешь, как вообще здесь оказался?»

Он вновь ложится, подгребает меня к себе.

«Скучал».

Целует в макушку. Поглаживает спину, бедро… ласково, ненавязчиво.

«Наши девочки, как ни странно, сразу разобрались в ситуации. Я сказал им всё, как есть: что кое в чём ошибся, а ты восприняла события по-своему и… огорчилась настолько, что предпочла исчезнуть вместо того, чтобы устроить скандал. И была, между прочим, права: скрытность до добра не доводит, а я ошибочно полагал, что лучше тебе ни о чём не знать, пока мы с Ником и отцом не покончим с Сильвией. Мне и в голову не пришло, что ты можешь явиться в Эль Торрес раньше времени, да ещё окажешься на половине матери. Тебя там просто не должно было быть! Хоть на всякий случай защиту на кольце я обновил…»

Он переходит на обычную речь:

— Я не хотел тебя подставлять, поверь, и в мыслях такого не было. Но прости, что умолчал о наших планах. Можно было бы многого избежать.

— Погоди. А перчатка?

В возмущении я даже сажусь на кровати, машинально прикрыв грудь одеялом.

— Перчатку ты для чего мне оставил? Не для того ли, чтобы я голыми руками не схватилась за гребни?

Вздохнув, он вытягивает руку.

— Смотри.

Миг — и на нём перчатка, чрезвычайно похожая на ту, что он преподнёс мне с музыкальной шкатулкой. Появляется — и исчезает.

— Ты можешь не верить, можешь смеяться, но, в сущности, это родовой… как бы сказать… знак отличия. Дань традициям, не более. Никакой функциональной роли, помимо этой, она не играет. Супруга нашего Основателя, Изабелла дель Торрес, прозывалась Изабеллой Однорукой…

Глаза мои сами собой широко открываются.

А вот не видела я среди статуй предков, что в семейном склепе, ни одной женщины с телесными изъянами!