От шелка до кремния. 10 лидеров, которые объединили мир

Корабль отплыл 24 июня 1865 года. Злоключения начались почти сразу же. О каждой неудаче сообщал удар в огромный гонг, раскатистый звук которого собирал всех на палубе. Рано утром в первый день пути сигнал кабеля начал мерцать, и большому кораблю пришлось вернуться назад, поднять кабель и заменить неисправную часть. На это ушло полтора напряженных, морально непростых дня. В субботу, 29 июля, произошло то же самое, на этот раз посреди океана, и до ближайшего берега было больше суток пути. В этой экспедиции у Филда не было никакой особой роли на корабле, он был просто наблюдателем, но тем не менее при каждом ударе гонга выбегал из своей каюты на палубу.

2 августа команда столкнулась с проблемой посерьезнее. Из-за переменного ветра корабль резко отклонился от курса, кабель зацепился за железный выступ на палубе и сгинул в пучине. Главный инженер вошел в каюту помощников капитана со словами: «Все пропало. Кабель утонул!»[162] Филд сначала опешил, затем задумался на минуту и ответил: «Ну что ж. Мне нужно вниз [в мою каюту], подготовить новый проект. Дело нужно сделать»[163].

Капитан корабля был полон решимости найти кабель. «Грейт Истерн» встал на якорь, предназначенный для ремонтных работ. В течение следующих девяти дней команда предприняла четыре попытки, каждый раз им удавалось обнаружить кабель и подцепить его, но в итоге все, что у них осталось — это обломанные крюки. Экспедиция завершилась. Филд вернулся в Лондон с мыслью, что после четвертого провала совет директоров окончательно откажется от проекта.

Он ошибся. Чувствуя, что успех не за горами, британские управляющие и инвесторы не теряли энтузиазма. За несколько недель Филд собрал достаточно средств для новой экспедиции. Владельцы Telegraph Construction and Maintenance Company и «Грейт Истерн» возобновили прежние условия своего участия в миссии. Новая экспедиция была назначена на лето. А пока инженеры работали на корабле, чтобы исключить возможность обрыва кабеля на палубе.

«Филд сделал то, что никому не удавалось»

В июле 1866 года «Грейт Истерн» вернулся на Валентию. На его борту снова находился Филд в роли наблюдателя. Корабль взял курс на Ньюфаундленд, прокладывая кабель без заминок, — как-то скучно для несчастной экспедиции, привыкшей к злоключениям на каждом шагу. Корабль уже проделал половину пути, когда Филд получил последние известия с Валентии. Узнав о подготовке Австрии, Пруссии и Италии к войне и последние цены на Лондонской фондовой бирже, экипаж остолбенел[164]. Теперь дважды в день на доске объявлений вывешивались последние мировые новости, которые собирали всех членов команды.

Спустя четырнадцать непривычно спокойных дней на море корабль сквозь туман подошел к Хартс Контент, где большинство домов были теперь украшены британскими и американскими флагами. Два британских корабля сопроводили «Грейт Истерн» до порта, где команда закрепила кабель. Филд же самостоятельно добрался до берега на веслах, чтобы телеграфировать своей жене: «Хартс Контент, 27 июля [1866 г.]. Мы прибыли сегодня в девять утра. Все хорошо. Слава богу, кабель проложен и находится в прекрасном рабочем состоянии»[165].

Мир был снова взбудоражен. В Хартс Контент посыпались телеграммы. Королева Виктория и новый американский президент Эндрю Джонсон обменялись поздравлениями. Филд получил поздравительные сообщения от президента Джонсона, государственного секретаря Уильяма Генри Сьюарда и британского канцлера казначейства Уильяма Гладстона. «В этот день, — пишет историк Честер Херн, — мир узнал заключительные котировки Уолл-стрит, расценки на брюссельском рынке зерна и факт повторного принятия Конгрессом Теннесси в состав Союза»[166].

К концу августа Филд с командой «Грейт Истерн» смогли восстановить маршрут прошлогоднего неудавшегося рейса, поднять оборванный кабель со дна и довести его до Новой Шотландии. За один месяц Филду удалось исполнить мечту своей жизни дважды, при этом восстановление утерянного кабеля оказалось более волнующим событием, возможно, потому, что символизировало воскрешение или же служило гарантией, что новая эпоха имеет действительно крепкую опору. «Зашел в каюту; запер дверь, — запишет он в свой дневник. — Я больше не мог сдерживать слез — рыдал, как дитя, горячо благодаря Бога»[167]. Год спустя, выступая в Нью-Йорке, Филд поделился своими ощущениями: