От шнурков до сердечка

Тем более что внезапно подаёт голос Телефон, который начинает оглушительно визжать. «Солнце восходит на юге, а заходит на севере!» – вот как визжит он, ибо такая у него точка зрения, а право на собственную точку зрения, вне всякого сомнения, имеет каждый. Даже тот, кто считает, что солнце вообще не восходит и не заходит: есть ведь, наверное, и такие – почему бы им не быть?

Ну, что ж… Значит, давайте спорить! Накаляйся, Лампочка, доходя до белого каления, шумите, Телевизор и Магнитофон, визжи, Телефон!

А солнце всё равно будет молча восходить на востоке и заходить на западе: Солнцу ведь нет дела до того, какая у кого точка зрения по этому поводу. Притом что право на собственную точку зрения, конечно, имеет каждый!

Японский иероглиф

Японскому Иероглифу ужасно плохо жилось: там, где ему так жилось, он был чужой для всех.

Дело в том, что находился Японский Иероглиф на странице Одной Книги… и это может показаться вполне хорошим местом для Японского Иероглифа, но – только на первый взгляд. М-да… уже на второй взгляд становится очень даже понятно, что тут всё зависит от того, о какой книге идёт речь: если о японской – тогда пусть, а вот если о любой другой…

Речь о любой другой книге у нас с вами, конечно, не пойдёт: на это никакой сказки не хватит. Речь пойдет именно что об Одной Книге – и книге, к сожалению, французской. Наверное, вы спросите меня, о чём я сожалею… а я отвечу, что основания для сожалений – причём для больших сожалений – у меня, увы, имеются.

Ибо французская книга – это не самое лучшее место для японского иероглифа, и вполне можно ожидать, что французским буквам – во всяком случае, некоторым из них (например, тем, что стоят слишком близко к японскому иероглифу) – может не понравиться такое соседство.

Что, собственно говоря, и произошло…

По несчастью, книгу оставили открытой, причём на первой странице. Именно, стало быть, на той странице, которую начинал Японский Иероглиф! Понятно, будь книга закрыта, ничего бы, скорее всего, и не случилось: в закрытых книгах буквы и смыслы спят. Но в открытых – бодрствуют…

– Простите, Вы не знаете, – спросила буква В букву А, – что это за чудовище стоит на нашей странице, в самом верху?

Разумеется, Японский Иероглиф не мог не услышать вопроса: отдельная страница книги – не такое уж большое пространство, и то, что происходит на отдельной странице, прекрасно слышно всем её обитателям. Японский Иероглиф просто ушам своим не поверил: неужели слово «чудовище» относится к нему?

– По-моему, это паук, – сказала буква А. – Я прежде видела некоторых пауков: оно очень их напоминает!

– А по-моему, не паук, – вмешалась буква С. – Оно, скорее, похоже на таракана: у тараканов всегда как раз столько ног…

– Паук или таракан – всё равно, – отрезала буква В, – только вот как бы нам прогнать его отсюда? Я слышала, есть такие специальные средства против ползучих насекомых.

– Но оно же не ползёт никуда, – усомнилась буква К и вздохнула: – Мне кажется, оно уже дохлое. И ещё мне кажется, что оно плохо пахнет…

– Фу, какая гадость… – передёрнуло букву Е. – И надо же ему было именно на нашей странице подохнуть – будто в книге других страниц мало!

Японский Иероглиф смотрел на них в полном недоумении… что бы там ни говорили, получалось, что речь всё-таки шла о нём! Иероглиф ли он, паук ли, таракан ли – хоть живой, хоть мёртвый… какая разница, если здесь он – чужой?

«Интересно, кому это вообще пришло в голову – поместить меня среди французских букв и даже не объяснить, чем мне тут заниматься? Вот они все выстроились тут – и каждая что-то значит… А если перевернуть эту страницу, на другой странице можно найти ещё множество таких, как они, – снова и снова! И на следующей после неё странице, и дальше… Я же стою тут, как не пойми кто – может быть, один на всю книгу… Хоть бы знать, что я, собственно, значу – и значу ли вообще что-нибудь? Может быть, я и правда никакой не Японский Иероглиф, а паук или таракан? Откуда я вообще знаю, что я Японский Иероглиф?»

– Попробуйте представить себе, – внезапно сказала буква М, – что оно не мёртвое… что оно просто не успело ещё проснуться!

И буква М с ужасом оглядела соседей.

– Проснётся, – шёпотом продолжила за неё буква Х, – и примется ползти в нашу сторону!.. Что нам тогда делать?

Впрочем, настоящая паника начаться не успела: в комнату кто-то вошёл и книгу закрыл. А мы уже помним, что бывает с буквами и смыслами, когда книгу закрывают: буквы засыпают и могут спать очень и очень долго, потому что некоторые книги не открывают годами. С этой книгой, похоже, должно было случиться то же самое… если не хуже: её, закрыв, поставили на полку в книжный шкаф.

И больше никогда не решились взять с полки снова: это была очень трудная книга… Написал её целых два века назад какой-то монах во Франции – с одной-единственной, зато более чем благородной целью: он хотел объяснить, что означает старый-престарый японский иероглиф из старой-престарой японской рукописи, свёрнутой в свиток.