От скифов до славян. История Российская во всей ее полноте

10. Нестор древней истории. Несторовой истории верность. Историй погибель. Тацита книг утрата. Нестор, рассказывая о происходивших задолго прежде него приключениях, хотя свидетельство других писателей не показывает, может, потому что не думал, что та единственная его летопись в такую вечную память осталась, или не желая хвастать, что много древних текстов читал, умолчал, или, может, в подлинной было показано, да чрез много сот лет, переписывая оное, за незнание сих писателей их выкинули. По обстоятельствам же видимо, что он не со слов, но с каких-либо книг и писем из разных мест собрав, в порядок положил, например, войны с греками Кия, Оскольда, Олега, Игоря, Святослава и пр., о которых греческие и римские тех времен писатели подтверждают. Договоры с греками до него лет за 150, со слов так порядочно написаны быть не могли, ибо все их включения так несомненны, что за точные списки счесть можно. О пришествии же славян на Дунай, нашествии на них волотов и римлян, пришествии угров и аваров в Паннонию и пр., что за много сот лет прежде Нестора делалось, его сказание с греческими, римскими и венгерскими историки согласуется, а в ином у Нестора и обстоятельнее; и потому, несомненно, прежде Нестора и задолго писатели были. Иоаким новгородский был задолго до Нестора, но история его при Несторе и после него, из-за неуказания его имени, осталась безызвестна, однако ж весьма несомненно, что оная у польских была, потому что многие древние русские дела, у Нестора не упоминаемые, у оных и северных находятся и в новгородских к Несторовым прибавлены не иначе, как из Иоакимовой. И тем самым достоверно видим, что прежде Иоакима и Нестора историописатели были и книги ими были оставлены, да оные погибли или еще есть, где-то хранятся, да нам неизвестны. И это тем достовернее, что многие по разным местам находящиеся истории разное в себе заключают и одна пред другою прибавку или яснейшее сказание имеет, которые мне все собрать и свезти крайне сложно. Окончательной пропажи историй наших в великих разорениях весьма случаев много было, и не дивно, если посмотрим на ассирийцев, египтян, финикийцев, греков и латинов, которые весьма давно о том прилежали и древности хранить тщились, да случаи несчастные их все равно лишали. Сему пример видим в книгах Корнелия Тацита[38], которые император Марко Клавдий, несколько раз списав, роздал в разные библиотеки, чтоб их целыми сохранить, но от несчастия не избавились, ибо немалая часть оных погибла, как Плутарх в Житии Тесея, н. 14, воспоминает; как римляне Корнелия Непота[39] книги высоко почитали и хранили, но из них также много погибло. О других славных писателях не упоминаю.

11. Вольное книгопечатание. Должны мы Бога благодарить, что даровал разум к изобретению книгопечатания, чрез которое мы не только множество древностей сохранили и вовеки сохранить можем, хотя оное гораздо позднее, лишь в 15-м веке после Христа обретено, многое же до того растеряно, что с сожалением вспоминается. А ежели бы оное до сих пор обретено не было, то несомненно можем верить, что из известных нам еще многие весьма нужные окончательно пропасть и вечному забвению предаться бы могли. Но к тому любомудрие государей способствовало, что это искусство против папистского безбожного негодования (которому весьма тяжко видеть, чтоб народ науками и знанием древности просвещался) вольно всем писать и печатать полезное позволили, чрез что все науку от стали все выше и выше почитать. Мы же хотя не очень пред прочими в том укоснели, что тиснение в Москве во время Иоанна Первого и Великого употреблено, но поскольку единственно казенное, а вольных не допущено, из-за того у нас исторических и других полезных наук книг не печатано, множество окончательно пропало, и впредь, если вольного книгопечатания допущено не будет, никак книгам полезным и наукам нужным распространяться невозможно, и многие из древних полезные нам письменные книги совсем пропадут, так что оных потом и знать не будем, тем более, что таковое запрещение распространению наук препятствует, о чем пространнее толковать оставляю.

Глава II Об идолослужении прежнем