Читаем От слов к телу полностью

Вариант Н. Г. Кустова

Стойка. Ноги на ширине плеч, выпрямлены (но не напряжены), ступни повернуты носками внутрь — легкая обратная «выворотность»; руки свободно висят вдоль корпуса, плечи расправлены; голова смотрит прямо; вся фигура слегка подается вперед от линии вертикали.

«Дактиль». Колени выпрямляются, руки одновременно поднимаются наверх, взгляд следует за кистями.

Руки бросаются вниз на уровень паха, колени сгибаются, голова опускается, кисти производят два резких хлопка. Тело возвращается в первоначальную стойку.

Перемена корпуса. Ноги (правая на носке, левая на пятке) и голова разворачиваются в профиль. Корпус остается в положении анфас.

Руки разведены в стороны (локти ниже уровня плеч, вывернуты наружу), предплечья направлены вниз.

Указание местонахождения лука. Это звено делится на две точки. Первая фиксация: ноги в среднем плие (вес на левой); левая рука согнута в локте и указывает пальцем вверх; голова повернута лицом в локоть левой руки; правая рука смотрит локтем на 45 градусов вверх, предплечье и кисть напряжены и образуют с плечом почти прямой угол.

Вторая фиксация: через полное выпрямление ног вес переносится на правую ступню (левая нога повернута коленом на зрителя и стоит на высоких полупальцах); правая рука идет на пояс слегка наклоненного к ней и развернутого анфас корпуса; левая вытянута, указывает пальцем на пол, туда, где лежит лук. Голова повернута в профиль, глаза смотрят на лук.

В сохранившейся серии фотографий Н. Г. Кустова этот снимок продолжает последовательность фиксаций ракурсов упражнения. Однако своим ученикам инструктор передал такой рисунок «Стрельбы из лука», в котором невозможно найти место подобной точке. Можно предположить, что даже в момент съемки (1930 г.) упражнение не представляло собой застывшего канона. Или допустить возможность неточного соответствия архивной нумерации той последовательности кадров, которая была сделана фотографом.

Опускание. Небольшое отказное приседание на опорной ноте начинает подъем.

Колени выпрямляются, вес переходит на левую ногу, которая постепенно сгибается до максимума. Рука тянется вниз к луку.

Левая рука опирается на площадку и становится главной опорой фигуры. Правая рука от локтя идет вверх и продолжает своим плечом линию левой; предплечье составляет перпендикуляр к этой линии. Правая нога слегка поддерживает опорой на большой палец всю конструкцию ракурса.

Взятие лука. Отказный замах правой рукой вниз и влево. Обратное движение руки вытягивает корпус (подталкиваемый разгибанием левой ноги) в стоячее положение. Ноги и плечи расположены в профиль, корпус свернут к солнечному сплетению. Пройдя верхнюю точку (в масштабе соотносимую со стоячим положением питекантропа), фигура вновь стремится вниз и опускается (за счет сгиба ног) так, что лук, зажатый в кулаке левой прямой руки, оказывается чуть выше щиколотки опорной ноги.

Выпрямление. От крестца корпус приподнимается (вместе с одновременным переносом — через верх — тяжести на правую ногу), разворачивается на зрителя и наклоняется слегка направо, образуя диагональ с выставленной в сторону левой ногой.

Рука с луком почти придерживается той же диагонали.

Затем производится обратное скручивание, конечная точка которого повыше предыдущей стойки (тут можно мерить уже неандертальцем). Лук переводится этим движением на уровень колена левой ноги.

Подъем. Резкое распрямление обеих ног одновременно с подъемом и разворотом корпуса в прямостоящее положение. Рука с луком вытянута параллельно площадке, правая же — круглая и сильная — отведена в сторону.

Проверка. Правая рука идет на пояс. Вес переходит на левую ногу. Ноги сгибаются до среднего положения. Правое плечо движется к левому кулаку, который одновременно подается к нему навстречу за счет того, что левый локоть идет немного вниз. Голова движется вперед и показывает себя между правым плечом и левым кулаком — глаза проверяют прицел.

Возврат назад: опорная (правая) нога согнута, левая — выставлена в сторону; правая рука на поясе (вся в плоскости рампы), левая вытянута и параллельна горизонту; голова в профиль и смотрит прямо. Комбинация движений повторяется еще раз и оканчивается в предыдущей стойке.

Отказ к выдергиванию стрелы. Правая рука через верх раскрывается в сторону.

Вторым темпом идет к левому бедру, скручивая голову, корпус и ноги (вес на левую) в профильное положение (голова заходит дальше вглубь, показывая зрителю затылок). Левая рука остается почти недвижной.

Бросок руки. Правая рука выбрасывается вверх…

…и сразу опускается, сгибаясь в локте, к середине поясницы. Ноги в глубоком плие. Корпус и голова стоят прямо (в профиль к зрителю). Левая рука остается вытянутой, согнутая кисть заведена назад.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019
Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019

Что будет, если академический искусствовед в начале 1990‐х годов волей судьбы попадет на фабрику новостей? Собранные в этой книге статьи известного художественного критика и доцента Европейского университета в Санкт-Петербурге Киры Долининой печатались газетой и журналами Издательского дома «Коммерсантъ» с 1993‐го по 2020 год. Казалось бы, рожденные информационными поводами эти тексты должны были исчезать вместе с ними, но по прошествии времени они собрались в своего рода миниучебник по истории искусства, где все великие на месте и о них не только сказано все самое важное, но и простым языком объяснены серьезные искусствоведческие проблемы. Спектр героев обширен – от Рембрандта до Дега, от Мане до Кабакова, от Умберто Эко до Мамышева-Монро, от Ахматовой до Бродского. Все это собралось в некую, следуя определению великого историка Карло Гинзбурга, «микроисторию» искусства, с которой переплелись история музеев, уличное искусство, женщины-художники, всеми забытые маргиналы и, конечно, некрологи.

Кира Владимировна Долинина , Кира Долинина

Искусство и Дизайн / Прочее / Культура и искусство
Микеланджело. Жизнь гения
Микеланджело. Жизнь гения

В тридцать один год Микеланджело считался лучшим художником Италии и, возможно, мира; задолго до его смерти в преклонном возрасте, без малого девяносто лет, почитатели называли его величайшим скульптором и художником из когда-либо живших на свете. (А недоброжелатели, в которых тоже не было недостатка, – высокомерным грубияном, скрягой и мошенником.) Десятилетие за десятилетием он трудился в эпицентре бурных событий, определявших лицо европейского мира и ход истории. Свершения Микеланджело грандиозны – достаточно вспомнить огромную площадь фресок Сикстинской капеллы или мраморного гиганта Давида. И все же осуществленное им на пределе человеческих сил – лишь малая толика его замыслов, масштаб которых был поистине более под стать демиургу, чем смертному…В своей книге известный искусствовед и художественный критик Мартин Гейфорд исследует, каков был мир, в котором титаническому гению Возрождения довелось свершать свои артистические подвиги, и каково было жить в этом мире ему самому – Микеланджело Буонарроти, человеку, который навсегда изменил наше представление о том, каким должен быть художник.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Мартин Гейфорд

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Козел на саксе
Козел на саксе

Мог ли мальчишка, родившийся в стране, где джаз презрительно именовали «музыкой толстых», предполагать, что он станет одной из культовых фигур, теоретиком и пропагандистом этого музыкального направления в России? Что он сыграет на одной сцене с великими кумирами, снившимися ему по ночам, — Дюком Эллингтоном и Дэйвом Брубеком? Что слово «Арсенал» почти утратит свое первоначальное значение у меломанов и превратится в название первого джаз-рок-ансамбля Советского Союза? Что звуки его «золотого» саксофонабудут чаровать миллионы поклонников, а добродушно-ироничное «Козел на саксе» станет не просто кличкой, а мгновенно узнаваемым паролем? Мечты парня-самоучки с Бутырки сбылись. А звали его Алексей Козлов…Авторский вариант, расширенный и дополненный.

Алексей Козлов , Алексей Семенович Козлов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Прочее / Документальное