От слов к телу

В 1896 г. городское самоуправление поручило Алексееву устраивать летом по воскресным и праздничным дням народные гулянья в парке на Петровском острове.

«В Петровском парке, — рассказывает Алексеев, — я надумал давать постановки под открытым небом, на пруду и на его берегах, хорошо доступных обозрению зрителей.

Наибольший успех имели осуществленные в последние годы функционирования парка „Ермак Тимофеевич, покоритель Сибири“ и „Взятие Азова Петром Великим“[271].

Действие „Взятия Азова“ было мизансценировано следующим образом: первое действие — на противоположном от зрителей берегу продолговатого пруда (против мест для платной публики), второе — на протяжении всего пруда и третье — на островке в центре пруда.

Берег и островок изображали требующиеся по сюжету местности, декоративная обстановка которых, сделанная на прочной подделке, в расчете на дневной свет и „натуральность“ окружающей природы, сохранялась от одного воскресенья до другого. Более всего удался артиллерийский бой на кораблях петровского времени, восторженно принимавшийся зрителями, особенно в финальной сцене пожара неприятельской флотилии, весьма живописного на воде.

В постановке „Ермака Тимофеевича“ мною было применено несколько удачных — или, точнее, удавшихся — выразительных приемов, новых для массовых постановок, даваемых на воде под открытым небом.

Упомяну об эпизоде прибытия гонцов в Москву, дабы „бить челом“ Ивану IV „сибирской землицей“. С целью дать ощущение первопрестольной Москвы (при невозможности достигнуть этого в своеобразных условиях постановок под открытым небом), я скрыто разместил в зелени окружающих деревьев около полусотни разного звона колоколов, так что в необходимый момент перемены действия, перенесения его в Белокаменную, раздался, загудел, разнесся над водою виртуозно исполненный звонарями „малиновый перезвон“, тогда как из-под земли поднялись глубоко закопанные внутрь, хорошо офактуренные очертания зубчатых стен Кремля.

Удался мне и заключительный эпизод гибели Ермака Тимофеевича в бурных водах Иртыша. На небольшом участке пруда, „локализированном“ для глаз зрителя наподобие своего рода „выгороди“, исполнитель роли Ермака выразительно падал в воду, которая при помощи особых мною изобретенных подводных приспособлений „бурлила“ и „закипала“, скрывая Ермака, поглощая его своими „волнами“. При исполнении этого эпизода зрители невольно ахали — единый вздох громадной толпы несся с берегов, отдаваясь гулким эхом…

При этих постановках число посетителей Петровского парка, по подсчету „турникетов“, превысило восемьдесят тысяч человек»[272].